Готовность номер один

Группа в которой шел Вася Фролов, попала под шквальный огонь противника. Самолёт Васи был сильно поврежден. Снаряд попал в кабину воздушного стрелка. Когда самолёт пролетал над аэродромом, мы снизу видели, как он просвечивал насквозь. В задней кабине была дыра во всю ширину фюзеляжа. Казалось, совсем не на чем было держаться воздушному стрелку, который к тому же был ранен. Ранение в голову получил в этом полёте и Вася, но все же сумел дотянуть на изуродованной машине до своего аэродрома. Крылья самолёта были изрешечены осколками снарядов, обшивка отваливалась рваными кусками. Одно колесо совсем не выпускалось.

Вася уже потом нам рассказывал, что временами он терял сознание, но все же летел, смутно сознавая, что авария при посадке неизбежна и его разбитый самолёт может загромоздить посадочную площадку и помешать сесть другим товарищам.

Превозмогая боль, Вася кружил над аэродромом: выжидал, пока сядут все самолёты группы. А потом зашел левее посадочной полосы, прибрал газ. Избитый самолёт начал неожиданно круто снижаться, зацепил выпущенной "ногой" за капонир - земляное гнездо-стоянку самолёта на аэродроме.

Самолёт Васи ударился о землю, несколько раз перевернулся и развалился на части.

Все, кто находился в это время на аэродроме побежали к месту аварии.

"Ну, думаю, - там и костей не соберешь"... Подбегаю и вижу, как Васю уже укладывают на носилки, а он сгоряча вскакивает:

- Не надо, сам дойду до санитарной машины...

Отлежался Вася в госпитале, вернулся в полк.

- Когда можно летать? - спрашивает он у майора Провоторова.

- Отдохни маленько, Вася, - отвечает майор. - Наберись сил. Фашисты от тебя не уйдут...

Неделя, другая. Вася настойчиво проситься в воздух.

Наконец проверили Васю в полётах по кругу и в зоне - как будто все нормально. Разрешил ему командир полка потренироваться. Да, видно маловато отдохнул Вася. При посадке после третьего полёта "подвесил" машину метров на десять и рухнул с этой высоты на землю. Самолёт - вдребезги.

Подбегаем, думаем погиб Вася.

- Живые, живые! - кричит Фролов и вылезает из-под груды обломков, а за ним и воздушный стрелок.

Живые, невредимые и ни одной царапины.

- Ты, брат, в рубашке родился, - говорит Васе майор Провоторов. - Второй раз уцелел. Смотри, берегись, третьего раза не миновать...

А Вася после этого случая опять летал на боевые задания. Выровнялся вроде, летал вполне прилично. И вот, снова катастрофа...

Аэродром Ахтанизовская, где это случилось, был характерен тем, что взлететь с него модно было либо на запад, в сторону ещё неразминированного минного поля, либо на восток, где раскинулся лиман с заболоченными берегами.

В конце ноября шли надоедливые частые дожди. Повсюду, даже на взлетной полосе, стояла непролазная кубанская грязь. Чтобы сдвинуть с места ревущий на полном газу самолёт, приходилось раскачивать его чуть ли не всей эскадрильей. Особенно много хлопот было у наших техников и мотористов. А девушки-оружейницы, кроме тяжелого неженского дела - подвески бомб, снаряжения боеприпасами пушек и пулемётов, ухода за всем оружейным хозяйством самолётов, - через ночь ещё несли и дежурства в карауле. Однако, пожалуй, тяжелее всего девчатам доставалось быть "бурлаками". По колено в грязи они пробивались туда, где не могли пройти автомашины. По двое цепляли веревкой бомбу за стабилизатор и тянули к самолёту.

А время очень горячее. В начале декабря создалось критическое положение у десантников на Эльтигене. Надо было во что бы то ни стало поддержать моряков огнем и доставлять им мешки с боеприпасами и продовольствием.

Взлет с раскисшего аэродрома весьма опасен. Не в силах преодолеть сопротивление вязкой грязи, самолёт мог не оторваться от земли. И тогда два исхода: подорваться на минах при разбеге на запад или перевернуться, скапотировать в жидкое месиво лимана при взлете на восток. Приказ командира дивизии:

- Летать несмотря ни на какую грязь! Летать! Кто не взлетит и разобьет при этом самолёт - считать боевыми потерями...

Все взлетели довольно удачно. А Васе Фролову опять не повезло. Видимо мотор на его самолёте был чуть послабее, чем на других машинах. При взлете Васин самолёт, едва оторвавшись от земли, упал в вязкую жижу лимана и перевернулся на спину.

Ошеломленные ребята, помогавшие раскачивать Васину машину перед взлетом, растерялись от неожиданности.

Самым находчивым оказался стоявший поблизости врач полка Фима Фишелевич.

- За мной! - крикнул он. - Человек погибает!

И бросился по колено в липкой грязи к самолёту Васи Фролова. А за ним уже поспешили остальные ребята.

Подбежали. Вася висит головой вниз. Ворочается. Весь залит грязью и вдобавок льется на него бензин из поврежденного бензопровода.

- Живой! - кричит Фима. - Ломайте фонарь!

Но как его сломаешь, этот бронированный колпак кабины лётчика, когда он на метр погружен в жидкую грязь и придавлен сверху шеститонной махиной...

Пришлось снимать нижнюю броню и бензобак, которые теперь были сверху, ломать пол и вытаскивать Васю вместе с сиденьем.