Читаем Готская Испания полностью

Особенно тщательно регламентировано было ведение хозяйства в церковных имениях. Правда, дошедшие до нас материалы источников освещают главным образом один вопрос - обеспечение прав церкви на ее имущество, на землю и на рабочую силу. Многочисленные постановления соборов закрепляют принцип неотчуждаемости церковного имущества, ограждают его от захватов со стороны светских магнатов, а также самих епископов. В этих постановлениях содержится много указаний относительно обращения с сервами и либертинами, имеются отдельные предписания и по поводу ведения хозяйства в церковных вотчинах. Судя по этим документам, большое значение придавалось господской части церковных имений. В держание отдавались лишь те участки, которые были наименее выгодны для использования их под домен [861]. В монастырских правилах можно найти сведения о порядке подбора пастухов для монастырских стад, о снабжении этих пастухов одеждой и обувью и т. д. [862]. Строгий контроль осуществлялся и за хозяйством держателей. Они обязаны были хорошо обрабатывать землю (utiliter laborare), и за недобросовестную работу лишались держания [863]. Если контроль за какими-либо земельными участками был затруднителен из-за их отдаленности от хозяйственного центра и они не представляли собой значительной ценности, то такие земли церковь предпочитала продавать [864].

Основная часть продуктов, производившихся в поместье, предназначалась для собственного потребления владельца и его семьи. Но еще в VI в., как свидетельствует Кассиодор, хлеб из Испании экспортировался в {170} Италию [865] и он несомненно производился в крупных поместьях. О тяге клириков к коммерческим занятиям можно судить по наставлениям церковных соборов, запрещающим духовенству спекуляцию [866] и ростовщичество [867]. В больших поместьях жили также обслуживавшие нужды господина и всех жителей виллы ремесленники [868]. Они платили оброк продуктами своего ремесла [869].

Крупной вотчиной обычно управлял вилик, или актор [870], прокуратор (в доменах фиска) [871], эконом (в церковных вотчинах), или prepositus [872]. Они руководили непосредственно хозяйственной жизнью поместья, распоряжались его имуществом, регламентировали труд сервов и прочих зависимых земледельцев [873].

Миниатюры Ашбернхэмского пятикнижия, изображающие сцены из земледельческой жизни, представляют {171} виликов одетыми иначе, чем работники; в руках у них бичи и они не принимают сами участия в работах, а лишь надзирают за тем, как трудятся жнецы и другие хлебопашцы [874].

Помимо хозяйственных, управляющие выполняли административные и полицейские функции [875]. Должности эти могли занимать и свободные люди и сервы [876].

О системе хозяйства, применявшейся в доменах фиска, сведений почти не сохранилось. Можно предположить, что после перехода бывших императорских доменов к готским королям хозяйство здесь велось в основном по-прежнему. Имения обрабатывались преимущественно сервами и либертинами фиска. Наделение сервов землей, практиковавшееся еще в римские времена, теперь, очевидно, распространилось еще шире. Сервы фиска уже в VI в. владели земельными участками, рабами и другим имуществом, могли продавать земли и рабов любому из прочих сервов фиска [877], а также освобождать собственных рабов (с разрешения короля) [878]. Они выплачивали оброк - tributum [879], внося его продуктами сельского хозяйства и ремесленными изделиями [880]. В конце VII в. сервы фиска, как и свободные люди, должны были нести военную службу и, отправляясь в поход, обязаны были брать с собой десятую часть своих рабов [881].

Все эти факты свидетельствуют о значительной хозяйственной самостоятельности сервов отмеченной {172} категории, по крайней мере часть их по существу находилась на положении королевских бенефициариев.

Кроме сервов, испомещенных на землю, в доменах короны трудились и дворовые рабы; они могли быть подарены - и не обязательно с землей [882].

О том, что в доменах фиска в первый период существования готского государства сохранялись позднеримские хозяйственные порядки, говорит и другое обстоятельство: еще к началу VI в. в этих доменах имелись крупные арендаторы (conductores). Они стремились превратить королевские домены в собственные владения, присвоив большую часть их доходов [883]. Вероятно, акторы и прокураторы тоже вели значительное собственное хозяйство. Неслучайно они отягощали земледельцев повинностями и работами на себя [884], не давали вступать во владение землями фиска тем лицам, которым они были пожалованы [885]. Управляющие имениями самовольно освобождали королевских сервов, оставляя их, очевидно, под своим патроцинием. Хиндасвинт издал закон, запрещавший отпускать таких сервов на свободу без разрешения короля [886].

* *

*

Перейти на страницу:

Похожие книги

1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

В представленной книге крушение Российской империи и ее последнего царя впервые показано не с точки зрения политиков, писателей, революционеров, дипломатов, генералов и других образованных людей, которых в стране было меньшинство, а через призму народного, обывательского восприятия. На основе многочисленных архивных документов, журналистских материалов, хроник судебных процессов, воспоминаний, писем, газетной хроники и других источников в работе приведен анализ революции как явления, выросшего из самого мировосприятия российского общества и выражавшего его истинные побудительные мотивы.Кроме того, авторы книги дают свой ответ на несколько важнейших вопросов. В частности, когда поезд российской истории перешел на революционные рельсы? Правда ли, что в период между войнами Россия богатела и процветала? Почему единение царя с народом в августе 1914 года так быстро сменилось лютой ненавистью народа к монархии? Какую роль в революции сыграла водка? Могла ли страна в 1917 году продолжать войну? Какова была истинная роль большевиков и почему к власти в итоге пришли не депутаты, фактически свергнувшие царя, не военные, не олигархи, а именно революционеры (что в действительности случается очень редко)? Существовала ли реальная альтернатива революции в сознании общества? И когда, собственно, в России началась Гражданская война?

Дмитрий Владимирович Зубов , Дмитрий Михайлович Дегтев , Дмитрий Михайлович Дёгтев

Документальная литература / История / Образование и наука
Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука