Читаем Готская Испания полностью

Несколько более четко вырисовываются черты условных пожалований в сфере церковного землевладения. И арианская, и католическая церкви раздавали земли в держание не только мелким {186} прекаристам-крестьянам, обязывая их выплачивать оброк [935]. Иногда клирики и миряне вознаграждались земельными участками. Такое пожалование, как правило, было временным и условным. Когда служба данной церкви прекращалась, пожалование отменялось и имущество возвращалось обратно [936]. Пожалование являлось обычно пожизненным. Оно могло быть передано по наследству только в том случае, если наследники продолжали выполнять службу церкви и лишь с согласия епископа [937]. Разумеется, в цитированной выше главе Вестготской правды имеется в виду не крестьянский прекарий - недаром подобные держания получали от церкви дети епископов [938].

Пожалования такого рода могли предоставляться церковью и дружинникам. Правда, мы не располагаем сведениями о наличии дружинников у высшего духовенства в V-VI вв. Но для последующего периода этот факт не вызывает сомнений [939].

Раздача прекарных пожалований земли и другого имущества лицам, служащим церкви в Вестготском государстве так же, как и во Франкском, как бы предвещала появление церковных бенефициев [940].

Наиболее же отчетливо видны их будущие контуры в пожалованиях, которые получали дружинники частных лиц от своих патронов. В законах V в. такие дружинники именуются букцелляриями и сайонами.

Термин "букцеллярий" - римского происхождения [941]. Еще в Поздней Римской империи создание магнатами {187} дружин букцелляриев было обычным в Аквитании и Испании, несмотря на издание императорами законов, запрещавших содержание частных военных отрядов [942]. В готском государстве дружины частных лиц стали легальными. Для обозначения дружинников готские законы используют римскую терминологию. В кодексе Эйриха и в Antiquae Вестготской правды такие дружинники именуются букцелляриями. Судя по законам V в., они обычно живут в доме господина, получают от него орудие и различное имущество [943]. Дружинник мог по своему желанию порвать связь с одним патроном и перейти к другому. Точно так же и его сыновья сами решали, продолжать ли службу после смерти отца прежнему патрону и его наследникам [944]. B большинстве случаев, однако, узы, связывавшие дружинников с патронами, сохранялись поколениями [945].

В VI в. в положении букцелляриев заметно изменение: в готской Испании происходит так называемое "оседание дружины на землю". Если раньше главным компонентом имущества, получаемого букцеллярием от патрона, являлось оружие, то в законах VI в., регламентирующих имущественные отношения дружинников и патронов, речь идет в первую очередь о земле [946]. При этом старый термин "букцеллярий" заменяется теперь описательным выражением "qui in patrocinio constitutus est" [947]. Возможно указанное обстоятельство вызвано тем, что в связи с расширением круга лиц, {188} коммендировавшихся к крупным землевладельцам, не все они постоянно находились в доме своего патрона. Их общая обязанность по отношению к нему так же, как и верных в отношении короля, - сохранять преданность и "послушание" (obsequium) [948].

Практически дружинник должен был прежде всего выполнять военную службу. Об этом свидетельствует обычай получения дружинником оружия от того лица, к которому он коммендировался. Характерно также участие дружинников в предпринимавшихся их патронами мятежах и вооруженных нападениях на соседей [949].

В VII в. дружинники отправлялись на войну под командованием своего патрона [950]. В одной надписи VII в. говорится о том, что clientes дали возможность похоронить своего патрона Оппилу, погибшего во время войны [951].

Данные о правах дружинников частных лиц на пожалованное им имущество несколько более многочисленны, чем соответствующие сведения, касающиеся королевских дружинников. Из Вестготской правды видно, что основным условием сохранения бенефиция были исправная служба и соблюдение верности патрону. Если букцеллярий изменял ему и переходил к другому, он лишался земли и всего остального пожалованного патроном, а также половины имущества, приобретенного за время нахождения у него на службе [952].

Дружинник мог передавать сыну землю и другое имущество, полученное от патрона, но лишь в том случае, если тот оставался на службе у этого же патрона или его наследников. Отказ от нее влек за собой утрату не только указанного имущества, но и половины всего состояния, приобретенного за время службы [953]. Если букцеллярий не имел сыновей, но оставил после себя дочь, патрон должен был найти ей мужа с тем, чтобы {189} тот мог нести службу, - в таком случае наследница целиком сохраняла отцовское имущество. Отказываясь же выйти замуж за того, кто был ей предложен патроном, она утрачивала возможность наследовать достояние, пожалованное патроном ее отцу [954].

Перейти на страницу:

Похожие книги

1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

В представленной книге крушение Российской империи и ее последнего царя впервые показано не с точки зрения политиков, писателей, революционеров, дипломатов, генералов и других образованных людей, которых в стране было меньшинство, а через призму народного, обывательского восприятия. На основе многочисленных архивных документов, журналистских материалов, хроник судебных процессов, воспоминаний, писем, газетной хроники и других источников в работе приведен анализ революции как явления, выросшего из самого мировосприятия российского общества и выражавшего его истинные побудительные мотивы.Кроме того, авторы книги дают свой ответ на несколько важнейших вопросов. В частности, когда поезд российской истории перешел на революционные рельсы? Правда ли, что в период между войнами Россия богатела и процветала? Почему единение царя с народом в августе 1914 года так быстро сменилось лютой ненавистью народа к монархии? Какую роль в революции сыграла водка? Могла ли страна в 1917 году продолжать войну? Какова была истинная роль большевиков и почему к власти в итоге пришли не депутаты, фактически свергнувшие царя, не военные, не олигархи, а именно революционеры (что в действительности случается очень редко)? Существовала ли реальная альтернатива революции в сознании общества? И когда, собственно, в России началась Гражданская война?

Дмитрий Владимирович Зубов , Дмитрий Михайлович Дегтев , Дмитрий Михайлович Дёгтев

Документальная литература / История / Образование и наука
Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука