Готская Испания

В источниках отсутствуют какие-либо сведения о процедуре, оформлявшей включение в состав fideles [982]. Известно, что верные приносили клятву верности королю, но отличалась ли она чем-либо от той присяги, которой {195} были обязаны ему все подданные, мы не знаем [983]. Лишь в самом конце VII в. королем Эгикой издан был закон, требовавший, чтобы при смене короля представители высшей служилой знати - палатины - всякий раз лично являлись во дворец для принесения государю клятвы в верности, у всех же прочих свободных такую присягу могли принимать королевские должностные лица (discussores), объезжавшие провинции. У лиц, уклонявшихся от принесения присяги, могло быть конфисковано все имущество [984].

Судя по законам готских королей VII в. и по актам Толедских соборов, fideles представляли собой социальный слой, который наряду с высшим духовенством играл важнейшую роль в политической жизни. В упомянутом выше законе Вамбы fideles даже олицетворяют собой все Вестготское государство. Закон требует, чтобы в случае вражеского нападения или внутреннего мятежа каждый выступал в защиту короля, народа, родины и "верных нынешнего короля" [985]. Определяя положение fideles в той системе сословных градаций, которая уже довольно отчетливо заметна в Вестготском государстве VII в., мы можем причислить их к высшему разряду свободных (honestiores, maiores). К нему принадлежали, как известно, в первую очередь, представители формировавшегося в готской Испании вотчинного землевладения.

Особый слой fideles образовывали гардинги. Значение этого слова объяснялось различно; по мнению Ф. Дана и М. Торреса, гардинги - это лишь дворцовые должностные лица, телохранители короля [986]. Л. Шмидт, Г. Бруннер и Т. Мелихер считали гардингов прежде всего дружинниками [987], причем Бруннер настаивал на римском происхождении гардингов, сопоставляя их с {196} protectores римских императоров. Особенно обстоятельно изучил происхождение гардингов и их положение в Вестготском государстве К. Санчес-Альборнос [988]. Отвергая точку зрения Г. Бруннера, испанский ученый отмечает, что термин gardingus связан с готскими словами gards, gardia [989]. Этимологически гардинги соответствуют скандинавским гускарлам (huskarlar). Так назывались в Норвегии королевские дружинники низшей категории [990]. В готской же Испании гардинги выполняли почетную роль при королевском дворе и высоко ценились в войске. Наравне с seniores palatii они принадлежали к разряду палатинов, хотя могли и не занимать каких-либо должностей [991]. По Вестготской правде, гардинг вообще относится к высшему разряду свободных (maiores loci persona) [992]. K. Санчес-Альборнос сопоставляет гардингов с франкскими антрустионами [993]. Судя по тому, какое место гардинги занимали в королевском окружении и в социальной иерархии Вестготского государства, можно предположить, что они составляли верхний слой королевских дружинников. Гардинги жили также и в провинциях, занимая и там привилегированное положение.

В хронике VII в. среди участников мятежа против короля Вамбы в Тарраконе упоминается гардинг Гильдигиз [994]. Это сообщение косвенным образом подтверждает предположение об оседании королевских дружинников на землю.

Изменения, происшедшие в характере королевских пожалований к VII в., не отражены в источниках с достаточной определенностью и полнотой. Тем не менее, {197} на основании отдельных известий, которые можно найти в законах этого времени и в актах Толедских соборов, отчетливо выявляется общее направление эволюции изучаемого института.

Королевские пожалования представляли собой в VII в. главный стержень всей политической борьбы, происходившей внутри господствующего класса готского государства. В решении этой проблемы наметились две противоположные тенденции. Королевская власть стремилась, чтобы ее пожалования были временными, действительными лишь на время жизни того государя, который предоставил во владение верному какое-либо имущество. Характерно, например, что в актах Толедских соборов осуждались попытки королей отобрать у верных пожалования, сделанные их предшественниками [995]. Другая тенденция исходит от магнатов. Они намеревались закрепить за собой в собственность королевские пожалования, максимально расширить свои владения за счет имущества короны, ограничить право короля свободно распоряжаться земельным фондом фиска [996].

Источники позволяют проследить, каким образом обе эти тенденции сказывались в готском законодательстве и как в зависимости от соотношения политических сил то одна, то другая получала преобладание. {198}