Готские письма

Когда стемнело, я стал пробираться к ней. Это было ближе к дороге, к обочине. Опасное место. Но я полз. Трупы ещё не убрали – завтра будут убирать. Её уже не будет, не будет. У дороги я столкнулся с гвардейцем, лицо его показалось мне знакомым, шея была перевязана, кажется, он отстал от «зондеркоманды», кажется, он тоже искал, кажется, то же самое, что искал я. Он не стал стрелять, я тоже не стал стрелять, я прыгнул и воткнул ему в пах армейский нож с широким лезвием, у меня всегда с собой. Зажал ему рот рукой. Он свернулся калачиком и стонал, умирая. Когда стоны стали тише, я отпустил его на волю, отпустил его домой, на небо, или куда там они уходят. Я же пошёл к ней.

Она лежала немного скрюченная, словно повернулась вполоборота, да так и упала на землю. Попробовал взять её на руки – оказалась чересчур тяжела для меня. Тогда я взвалил её на спину, взял за руки. Словно бы она ехала на мне. Например, как если бы она напилась пьяная на вечеринке. Так я нёс её не знаю сколько. Долго нёс. Донёс до домика в частном секторе, в окне которого горел свет. Я постучал в дверь. А когда дверь мне открыли, странно, что открыли, я достал пистолет и направил его на хозяев.

Так легко разговаривать с людьми, когда ты целишься в них из пистолета! Обычно люди, они очень тупые. Они не понимают, чего ты от них хочешь. Ну или прикидываются, что не понимают. Не знаю. Но с людьми тяжело разговаривать. Обычно они переспрашивают, просят всё объяснить и почти всегда не соглашаются. Но когда ты держишь их на прицеле, они моментально умнеют. И даже если ты просишь сделать что-то странное, они делают. Как будто понимают, что и зачем.

Люди собрали дрова и хворост, сложили во дворе. Принесли масло, бензин, солярку. Принесли спички. Я возложил Жанну на хворост. Сам сел рядом. Я держал её голову в руках, на своих коленях. Она была уже немного закоченевшей. И холодной по температуре. И мне тоже было холодно. Я думал о том, что это ничего, сейчас мы согреемся. Было какое-то масло, я поливал им хворост и наши тела. Я где-то видел, что поливать надо маслом. В каком-то фильме. Да, «Властелин колец». Там был этот король, который хотел сжечь себя и своего ещё живого сына. Но Гэндальф им помешал.

Мне тоже помешали. Прежде чем зажечь спичку, я хотел Жанну поцеловать. Её лицо было почти нетронутым. Губы были целые, только застывшие. Входное отверстие во лбу было маленькое. Затылок был вскрыт, разворочен, но с лица же не видно. И вот я склонился к ней, чтобы поцеловать губами в губы. И тут у меня из руки выпал пистолет.

Люди на меня набросились, скрутили, оттащили меня от кострища, её тоже сняли. Дальше я плохо помню. Они меня долго держали связанным, но в милицию не сдали, и в СБУ. Никуда меня не отдали, прятали. Хорошие люди. Помню, одна бабушка заходила в комнату, садилась рядом со мной, причитала и плакала. Потом, когда я совсем как нормальный стал разговаривать, меня развязали и отпустили домой. Родители мои были уже не седые даже, а словно стеклянные. Все молчали, никто ничего не спрашивал и не говорил, но мы поехали на восток.

Куклу похоронили, Людмила Ивановна поставила на могилке железный крест. Хорошо, что Жанну похоронили. Что я не сжёг её. Теперь у неё есть могилка рядом с отцом. И Людмила Ивановна часто приходит и сидит с ними. А когда я вернусь, когда мы вернёмся, то поставим большой красивый памятник Жанне. Жанне и всем бойцам батальона «Юные скифы», всем, кто погиб. Мемориал. Иногда я рисую карандашом наброски. Материал будет – гранит. Или мрамор. Будет Вечный огонь и венки. И школьники будут стоять в карауле. Я часто об этом думаю ночью, когда не могу заснуть. Но для этого мы должны вернуться. Победить и вернуться.

Раньше я не хотел уезжать в Россию. Но теперь понимаю: готовиться надо по-настоящему. Ножи, пистолеты, бутылки с бензином – всё это глупо. Артиллерия – вот что решает. Я хочу стать командиром артиллерийского дивизиона. Это – реальная сила. Пехоту, танки, любые укрытия, всё можно отработать. Я приду с гаубицами и освобожу свой город. Не один, конечно, приду. Нас будет много. Мы отработаем по всяким врагам, а потом зайдём в город. И поставим большой памятник Жанне и юным скифам. Может быть, сверху будет скульптура: Кукла со связкой бутылок. Нет, лучше пусть она будет просто с цветами. Или с венком: пусть она держит венок над павшими товарищами. Мы что-нибудь придумаем так, что это будет очень красиво и хорошо.

Мы выбрались на восток какими-то кривыми дорогами, ночью, кто-то нас вывез. Папа здесь устроился на работу. Мама ищет пока. Сначала мы жили у дальней родни, потом сняли хибару на окраине, есть тут деревенька под снос, вокруг многоэтажки, а у нас даже водопровода нет. Но это всё ничего. Я поступлю сначала в Суворовское училище. А потом пойду в артиллерийское, на офицера. Говорят, что сейчас всё можно устроить с документами и гражданством. Обещали, что можно. Я стану артиллерийским офицером и вернусь домой. В отпуск поеду, да…