Готы

Стефан Флауэрс считает эти готские и вообще германские копья магическими предметами, обладающими в битвах силой талисманов, и в то же время – символическими знаками царской и полководческой власти, наподобие скипетров монархов «культурных народов». Известно, что главным моментом при возведении на престол царей германцев-лангобардов, изначально именовавшихся «винилами», т. е. «победителями», долгое время соседствовавших с восточногерманскими племенами, включая готов, было не возложение на них венца-короны, а вручение им священного копья. Винилы пришли из Ютландии в Паннонию, а затем, после 558 г., в северную часть Апеннинского полуострова, идя вдоль реки Пад[129], после растворения остатков разгромленных восточными римлянами остготов в общей массе населения Италии. В 773–774 гг. североиталийское царство лангобардов («длиннобородых»), оттеснивших восточных римлян на юг Италии, было завоевано царем франков Карлом Великим, будущим владыкой Священной Римской империи. В знак победы над лангобардами Карл не только венчался «железной» короной их царей[130], но и присвоил себе наконечник копья, вручаемого лангобардским царям при восшествии их на престол (или само копье). С тех пор Карл не расставался с сакральным копьем (наконечником) ни днем, ни ночью, как со священным атрибутом царской власти, якобы даже наделившим его даром ясновидения. После того как Карл упал с коня, выронив копье (наконечник), он не прожил якобы и нескольких дней. По мнению Эдреда Торссона, именно этот наконечник лангобардского копья, переходивший от Карла Великого ко многим его преемникам, и был со временем преображен легендой в «Святое Копье», которым якобы римский центурион[131] Гай Кассий Лонгин пронзил ребро распятого на Голгофском кресте Иисуса Христа. В действительности же речь шла о древнем сакральном атрибуте германских царей.

Впрочем, довольно об этом…

В сохраненном Аблабием – Кассиодором – Иорданом сказании о странствии готов упоминаются обширные заболоченные земли. Возможно, главным силам и левому крылу мигрирующего народа-войска не хватило места на дороге, шедшей в направлении сегодняшнего украинского города Житомира, и в результате они забрели в болота.

Через реку, по мнению Людвига Шмидта – Данапр-Днепр, готами «со товарищи» был построен мост. Точное место выхода объединенных племен германских переселенцев на берег Данапра нам сегодня неизвестно. Но можно не сомневаться в том, что в те времена Днепр был, во всяком случае, не уже, чем во времена Н. В. Гоголя. Конечно, его ставшее крылатым изречение: «Редкая птица долетит до середины Днепра» – было поэтическим преувеличением во все времена, включая время готских странствий. Однако переправиться через Данапр готским мигрантам было, разумеется, непросто. Вероятно, они построили для переправы через реку понтонный мост, как в свое время римский полководец Гай Юлий Цезарь, переправляясь со своими легионами через Рен(ус), к великому изумлению свевов. Но готы, скорее всего, уже обладали опытом строительства понтонных мостов. Вряд ли они в свое время форсировали вплавь достаточно широкую Вистулу. Прошло, конечно же, немало времени, прежде чем по шаткому мосту через Данапр переправилось достаточно много людей, коней, домашнего скота и повозок. И вот, после того как половина, а может быть, ¹/₃ или 2/3 мигрантов расположились на отдых после переправы станом на восточном берегу, произошло нечто ужасное. Наведенный готами понтонный мост исчерпал свой запас прочности. Он постепенно расшатался, и… челн за челном, плот за плотом стали срываться с якорей[132], соединяющие их балки – расходиться. Построенный с таким большим трудом мост стал разваливаться, распадаться на части, а эти части, подхваченные бурным течением, – удаляться по реке от места переправы. Именно так следует понимать сообщение о том, что после переправы части готов с этого, т. е. западного, берега на противоположный, восточный, берег мост через Борисфен «непоправимо сломался». Немалой части готов, не успевших переправиться по мосту, пришлось продолжать свой путь на юг по западному берегу. Поскольку у готов, в отличие от римлян или греков, не было ни времени, ни навыков, необходимых для строительства каменного моста, под «непоправимой поломкой» их моста следует понимать его развал, а под самим «мостом» – достаточно узкий плавучий настил.

Каким бы образом ни «сломался» шаткий готский мост, сколько бы при этом ни погибло людей, скота, коней и всякого добра, для готов эта «поломка» стала настоящей катастрофой и притом совершенно неожиданной, что усугубило ее тяжесть. Даже в туманном, многократно переданном из уст в уста сообщении, записанном на пергамене Иорданом, сохранилось нечто от чувства отчаяния, охватившего странствующий по чужой земле готский народ: