Готы

Уж кто-кто, а «ромейские» спецслужбы точно знали, что к чему. Так что письмо константинопольского василевса «Сфендославу» подтверждает: древлянский князь «Мал» был в действительности не славянином, и уж тем более не иудеем или принявшем иудейскую веру хазаром «Малхом» (каковым его аттестуют иные «популяризаторы истории»), а восточным германцем из древнего готского рода Амалов, Амалунгов, Амелунгов или Амалфридов, нашедшего себе убежище в Древлянской («Тервингской») земле, потомком разгромленного гуннами Баламбера готского царя Германариха, из рода Амалов, а дочь Мала Древлянского – Малфрида, или Малфредь («Малуша»), став наложницей единокровного ей Святослава Киевского, родила ему сына Владимира – будущего Крестителя Руси, Амала по крови, неизмеримо превосходящего по знатности всех подлинных Рюриковичей, включая своих сводных братьев Олега и Ярополка – родных сыновей Игоря Старого. Повторим это лишний раз для пущей ясности. Конечно, в случае правильности данной версии получается, что Святослав – сын (А)мала Древлянского от Ольги-Мальдиты – породил Владимира с Малушей-Малфридой – дочерью того же (А)мала Древлянского от другой жены или наложницы, т. е. со своей сводной (по отцу) сестрой. Кровосмесительный брак! Но вспомним, что автор Повести временных лет (ПВЛ) весьма отрицательно отзывается о нравах древлян: они-де «жили звериным обычаем», «жили по-скотски», «и браков у них не бывало», т. е. их брачные обычаи, не укладывавшиеся в представления автора ПВЛ, возможно, включали в себя браки между кровными родственниками. Браки между братьями и сестрами практиковались в свое время и у северных германцев, особенно в среде высшей знати[335] (кровосмесительный, с нашей точки зрения, брачный союз Сигмунда со своей сестрой Сигню в «Саге о Вёльсунгах»).

Темна вода во облацех…

После недолгой смуты (в ходе которой важную роль сыграл соратник Игоря Старого и Святослава воевода Свенельд[336], натравивший, мстя за своего сына Люта, или Льота, убитого Олегом, последнего на Ярополка Киевского, спровоцировав братоубийственную войну и расчистив путь к власти над Киевом потомку Амалов) этот самый Владимир, сын Малуши-Малфреды, дочери (А)мала-Малко-Малфреда Сильного (в крещении – Ильи), и пришел к власти в Киеве. Возможно, Свенельд был сородичем и потомком Свенильды-Сунильды, растерзанной или затоптанной конями по приказу Германариха. О Малфреде Сильном известно, что он входил в ближайшее окружение Владимира Святославича. И, по мнению Горюнкова, «изучение противоречий в древнейших документах по истории Киево-Печерской лавры позволяет думать», что роль Малфреда-Ильи в истории основания монастыря этими документами замалчивается. Взять хотя бы такой «черниговский аспект» в биографии «любечанина

(курсив наш. – В.А.) Антония»[337], как закладка им под Черниговом пещерного монастыря и церкви во имя пророка Илии. Основной же момент замалчивания летописями и церковной литературой личности Малфреда-Ильи, по Горюнкову, заключалась в его оппозиционности «ромейской» православной (к тому времени уже давно) Константинопольской патриархии, а именно: в арианском, еретическом, характере той формы христианства. Так объясняется сказка об Илье, опубликованная в «Очерках» В. Ф. Миллера, где он изображен покаявшимся в конце жизни «разбойником». В антиарианском сочинении Кирилла Туровского

[338] второй половины XII в. «Слово на сбор святых отец 318» сам ересиарх Арий характеризуется как «необратный разбойниче», т. е. «необратимо отпавший от (православной) церкви раскольник»

. Именно таких «разбойников», а не грабителей и душегубов, долго отказывался казнить смертью Владимир Святой, потомок ариан-Амалов как по отцу, так и по матери (в официальной истории крещения Ольги-Мальдиты в Царьграде «от грек», т. е. кафоликов, тоже не все ясно), пока православные священнослужители из Второго Рима не убедили его применить «необходимую твердость». Возможно, и сам Владимир был, до принятия крещения по православному обряду во взятом им «ромейском» Херсонесе Таврическом (Корсуни), не язычником-идолопоклонником, а арианином[339].

В качестве дополнительного аргумента в пользу данной версии можно указать на одно «темное» место в Повести временных лет: в статье под 988 г. в рассказе о крещении Руси Владимиром Святым приведен именно арианский символ веры:

Цитата: