Говори со мной по-итальянски. Книга 2

– Нет, послушай… Послушай меня. Ты же понимаешь, что все закончится плохо? Прошло всего несколько дней, им нужно время. – Я не разбираю ответа Марка, но потом Лукас прерывает его пламенную речь: – Что мы им скажем? Твоя кузина и ее подруги избегают меня!

Блэнкеншип смотрит через плечо и подмигивает, расплываясь в улыбке:

– Ну, кроме одной.

Мои губы сами растягиваются, хотя сейчас мне совсем не весело. Когда Маркус вновь начинает разговор, Лукас просит его заткнуться:

– Поверь, ты позвонил в самый неподходящий момент, – с усмешкой произносит он, а глаза у него горят. – Обсудим это позже.

И бросив телефон на водительское кресло, он, словно хищник, подбирается ко мне. Самодовольно и кривовато ухмыляется. Я вскрикиваю, когда Лукас опрокидывает меня на сидения, нависая сверху. Рукава его толстовки закатаны, поэтому я могу любоваться его красивыми руками ниже локтя. На них выступают вены, поскольку Блэнкеншип их напрягает.

– Я соскучился по тебе просто до невозможности, – будто гипнотизируя взглядом, говорит он. – Ты ведь не против сначала расслабиться вместе, а потом поболтать?

Опустившись чуть-чуть, носом проводит по линиям моих скул, вдыхает мой запах. Как я могу отказать этому парню? У меня нет ни сил, ни желания делать это.

– Будем болтать долго. – Короткий поцелуй под ухом. – Болтать, о чем захочешь… – Поцелуй в губы, блокирующий разум. – Обещаю…, – шепотом, прикусывая едва заметную ямочку на подбородке.

Я сама распалилась, и мне совсем не хочется говорить на какие-либо темы сейчас. Я просто хочу его. Поэтому коротко киваю, притягивая Лукаса к себе ближе, завладевая его ртом. Он располагается между моих ног, стягивает с меня всю одежду, сапожки, лишает нижнего белья, кусает за соски. У меня вырываются приглушенные стоны. Я помогаю ему раздеться, и когда Блэнкеншип снимает толстовку, он еще пару секунд держит ее в руках, читая надпись на задней стороне. После британец отшвыривает ее в сторону, хватает меня со всей наглостью за ноги, привлекая к себе. Его член упирается мне в промежность, он принимается медленно входить в меня. Первый выкрик – из-за слегка жгущей боли. Лукас укладывается на мое тело осторожно, он гладит меня по лицу, приговаривая тихо и, как ни странно, возбуждающе:

– Моя маленькая… Моя итальянка… Потерпи немного, ладно? Сейчас все пройдет. Я хочу, чтобы тебе было хорошо со мной.

Лукас начинает двигаться – не спеша и нежно, зарывается пальцами в мои распущенные волосы. Приятные ощущения приходят с его горячими, воспламеняющими поцелуями. Мне хочется, чтобы он толкался в меня с большей скоростью. Я выгибаю спину от того непередаваемого чувства, когда его большой член заполняет меня, входит полностью. Наклонившись к левому уху, Лукас ласковым голосом отдает приказ:

– А теперь скажи, что ты принадлежишь мне.

Это заводит.

Я цепляюсь руками за его спину, не беспокоясь, что могу поцарапать. Позволяю себе кусать британца за плечи. На какое-то время мы с ним опять стали одним целым.

– Скажи, – требует он, проведя языком от моей шеи до правого уха. – Скажи!

– Я…, – дрожащим голосом начинаю. – Я… принадлежу… тебе…

Он усмехается, прежде чем дарит глубокий поцелуй, из-за которого ощущения становятся намного ярче.

– Ева, скажи: «Я принадлежу Лукасу Блэнкеншипу».

Он останавливается, но не выходит из меня. Я чуть было не издаю разочарованное хныканье. Взгляд голубых глаз сканирует меня, когда их обладатель восстанавливает ритм толчков. Это похоже на обрыв, с которого вот-вот упадешь, но ты вовсе не противишься такому исходу событий.

– Я принадлежу Лукасу Блэнкеншипу. – Слова рождаются у меня на языке, стон удовольствия приглушает их звучание.

Но зверь, проснувшийся в британце, говорит о том, что все превосходно. Он, будто с катушек слетает: целует неистово, трахает бешено. Мне немного больно, но наслаждение от толчков того стоит. Наслаждение от соприкосновения наших тел, от того, как его рельефная грудь трется о мои соски. Дыхание сбивается…

Демонам, сжирающим изнутри и вгоняющим в сомнения, не выжить.

***

Вызов забыли завершить. Или собеседник сделал это специально? Маркус Ферраро слушал до самой последней буквы. Он четко слышал, что сказала Ева, и кому она себя подарила. Кровь у него вскипела, голова перестала работать. Он вышел на крыльцо, расположенное в задней части большого дома. Просто глотал ртом холодный воздух, чтобы прийти в себя. Ранее парень разбил телефон о стену в своей комнате, а когда отец пришел узнать, что случилось, накричал на него.

Накричал и свалил. Потому что отцу, в общем-то, наплевать на проблемы сына. Его интонация, как и обычно, была переполнена строгости и порицания. А Маркус не мог этого терпеть. И меньше всего ему сейчас хотелось, чтобы собственный папа смотрел на него с балкона или того хуже – спустился вниз. Он желает побыть один.

Просто побыть один…