Читаем Говорящий фломастер полностью

К сожалению, её слова были похожи на правду. От покупателей отбоя не было. Папа подарил Любаве калькулятор, и с его помощью она подсчитала, что каждый день, с девяти утра до девяти вечера, в квартире находились в среднем двести двадцать шесть человек. Люди приходили, глазели на говорящий фломастер, задавали вопросы, потом уходили. Фломастер никто не покупал. Вопросы задавали разные, но все – неожиданные. Одна пожилая дама в соломенной шляпке спросила: «А он умеет танцевать?» Мама растерялась, а фломастер ответил с чувством собственного достоинства: «Не умею, но могу научиться». «Когда научитесь, тогда и давайте объявления», – с этими словами «соломенная дама» покинула квартиру. Вернее, она попыталась её покинуть, потому что ей понадобилось десять или пятнадцать минут, чтобы преодолеть сопротивление толпы.

На передний план выступил мальчик в бело-сине-красно-оранжевых кроссовках. «А он может делать за других уроки?» – спросил мальчик. «Могу, но не хочу», – сам за себя ответил фломастер. Мальчик разочарованно отошёл на второй план. Его место заняла жгучая блондинка в кимоно. Она позволила себе усомниться в эрудиции фломастера. «Ты продвинутый чувак?» – блондинка решила разговаривать без посредников. «Куда продвинутый?» – не понял фломастер. «Ну, ты можешь охмурить предков?» – уточнила она. «У меня нет предков, – с независимым видом ответил фломастер. – Я уникальный». «Вот уж не думала, – надула губки блондинка, – что мне подсунут какой-то хлам, да ещё без приличной родословной».

«Почему я ей не понравился?» – в голосе фломастера дрожали слёзы. «Она считает, что ты её не понимаешь, – объяснила Любава. – Ничего, не переживай. Я найду для тебя в библиотеках подходящие словари». Оскорблённый фломастер замкнулся в себе и больше не проронил ни слова. Зато Мама проронила. «Это выше моих сил», – сказала она и слегла с головной болью. Папа не отходил от неё с мокрым полотенцем в руках. «Пусть лучше будет сумасшедший дом», – произнесла Мама и погрузилась в тяжёлый сон. «Конечно, сумасшедший дом – лучше», – согласился изнурённый Папа. «У тебя опять хромает логика, – крикнула ему Любава. – Лучше сбегай за пенталгином, а потом помоги мне». «Не могу же я бросить Маму, – отозвался Папа. – И вообще как я проберусь через толпу?» Времени для дискуссий не было, потому что перед Любавой возник атлет в спортивном костюме, на котором сверху донизу было написано: «Дорогие друзья! Все, как один, занимайтесь спортом! Помните, что одна капля никотина убивает лошадь, а одна минута активного отдыха продлевает ей жизнь на два часа. Ждём вас по адресу: улица Всех Чемпионов. Дом триста двадцать пять, подъезд сто двадцать шесть, квартира тысяча четыреста тридцать три. Желаем вам спортивного здоровья и олимпийских побед!» Любава собрала в кулак всю свою волю. «А этот парень случайно не увлекается альпинизмом?» – спросил атлет. Любава сначала прочла рекламное объявление на спортивном костюме, а потом уже ответила на вопрос. «Нет, случайно не увлекается, – она старалась говорить доступно. – Потому что он не парень, а фломастер». Лицо атлета изобразило осуждение. «Почему для фломастеров мы должны делать исключение?» – язвительным тоном спросил он. «Постойте! – Любаву осенила блестящая мысль. – Хотите, я вам его подарю?» «Живой фломастер?» – изумился атлет. Любава подумала, что от атлета толку не добьёшься. Тогда она решила обратиться с этим предложением ко всем покупателям. Фломастер напряжённо ждал своей участи. Реакция оказалась неожиданной. Через минуту от всей толпы покупателей остался один котёнок, которого нельзя было воспринимать всерьёз. Во-первых, потому что он не разговаривал на человеческом языке, а фломастер не знал кошачьего. Во-вторых, потому что котёнку нельзя было доверить пропаганду говорящих предметов.

Любава бросилась в мамину комнату. «У нас больше нет покупателей», – сказала она. Внезапно Мама вскочила с софы. «Крысы бегут с корабля», – произнесла она почему-то с вытянутой вперёд рукой. Любава подумала, что Мама напоминает ей какой-то памятник. «Пусть лучше вещи говорят, а люди молчат», – закончила свою речь Мама. Любава с Папой облегчённо вздохнули.

После таких маминых слов в доме началась новая жизнь. Позиции говорящего фломастера в семье укреплялись с каждым днём. «Флом, скажи, пожалуйста, – обращался к нему Папа, – сколько будет: 15231102 минус 9120099?» «6111003», – без запинки отвечал фломастер, в быту – Флом или Фломчик. «Флом, ты где? – кричала из прихожей Мама. – Какое ты мне посоветуешь купить молоко?» «Здоровье для всей семьи», – немного подумав, отвечал фломастер. – Оно с добавлением йода, а йод благотворно воздействует на умственные способности людей». «Ты просто чудо, Фломчик!» – радовалась Мама. «Нарисуй для меня динозавра», – просила Любава. Флом обожал Любаву и для неё старался изо всех сил. Через минуту любимица восхищёнными глазами рассматривала трёх бронтозавров и одного дейнониха.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Илья Муромец
Илья Муромец

Вот уже четыре года, как Илья Муромец брошен в глубокий погреб по приказу Владимира Красно Солнышко. Не раз успел пожалеть Великий Князь о том, что в минуту гнева послушался дурных советчиков и заточил в подземной тюрьме Первого Богатыря Русской земли. Дружина и киевское войско от такой обиды разъехались по домам, богатыри и вовсе из княжьей воли ушли. Всей воинской силы в Киеве — дружинная молодежь да порубежные воины. А на границах уже собирается гроза — в степи появился новый хакан Калин, впервые объединивший под своей рукой все печенежские орды. Невиданное войско собрал степной царь и теперь идет на Русь войной, угрожая стереть с лица земли города, вырубить всех, не щадя ни старого, ни малого. Забыв гордость, князь кланяется богатырю, просит выйти из поруба и встать за Русскую землю, не помня старых обид...В новой повести Ивана Кошкина русские витязи предстают с несколько неожиданной стороны, но тут уж ничего не поделаешь — подлинные былины сильно отличаются от тех пересказов, что знакомы нам с детства. Необыкновенные люди с обыкновенными страстями, богатыри Заставы и воины княжеских дружин живут своими жизнями, их судьбы несхожи. Кто-то ищет чести, кто-то — высоких мест, кто-то — богатства. Как ответят они на отчаянный призыв Русской земли? Придут ли на помощь Киеву?

Александр Сергеевич Королев , Андрей Владимирович Фёдоров , Иван Всеволодович Кошкин , Иван Кошкин , Коллектив авторов , Михаил Ларионович Михайлов

Фантастика / Приключения / Исторические приключения / Славянское фэнтези / Фэнтези / Былины, эпопея / Боевики / Детективы / Сказки народов мира
На пути
На пути

«Католичество остается осью западной истории… — писал Н. Бердяев. — Оно вынесло все испытания: и Возрождение, и Реформацию, и все еретические и сектантские движения, и все революции… Даже неверующие должны признать, что в этой исключительной силе католичества скрывается какая-то тайна, рационально необъяснимая». Приблизиться к этой тайне попытался французский писатель Ж. К. Гюисманс (1848–1907) во второй части своей знаменитой трилогии — романе «На пути» (1895). Книга, ставшая своеобразной эстетической апологией католицизма, относится к «религиозному» периоду в творчестве автора и является до известной степени произведением автобиографическим — впрочем, как и первая ее часть (роман «Без дна» — Энигма, 2006). В романе нашли отражение духовные искания писателя, разочаровавшегося в профанном оккультизме конца XIX в. и мучительно пытающегося обрести себя на стезе канонического католицизма. Однако и на этом, казалось бы, бесконечно далеком от прежнего, «сатанинского», пути воцерковления отчаявшийся герой убеждается, сколь глубока пропасть, разделяющая аскетическое, устремленное к небесам средневековое христианство и приспособившуюся к мирскому позитивизму и рационализму современную Римско-католическую Церковь с ее меркантильным, предавшим апостольские заветы клиром.Художественная ткань романа весьма сложна: тут и экскурсы в историю монашеских орденов с их уставами и сложными иерархическими отношениями, и многочисленные скрытые и явные цитаты из трудов Отцов Церкви и средневековых хронистов, и размышления о католической литургике и религиозном символизме, и скрупулезный анализ церковной музыки, живописи и архитектуры. Представленная в романе широкая панорама христианской мистики и различных, часто противоречивых религиозных течений потребовала обстоятельной вступительной статьи и детальных комментариев, при составлении которых редакция решила не ограничиваться сухими лапидарными сведениями о тех или иных исторических лицах, а отдать предпочтение миниатюрным, подчас почти художественным агиографическим статьям. В приложении представлены фрагменты из работ св. Хуана де ла Крус, подчеркивающими мистический акцент романа.«"На пути" — самая интересная книга Гюисманса… — отмечал Н. Бердяев. — Никто еще не проникал так в литургические красоты католичества, не истолковывал так готики. Одно это делает Гюисманса большим писателем».

Антон Павлович Чехов , Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк , Жорис-Карл Гюисманс

Сказки народов мира / Проза / Классическая проза / Русская классическая проза