Говорят сталинские наркомы

Вот еще один эпизод, хотя он имел место уже в самом конце войны. Для современных бомбардировщиков с ракетными двигателями нужна была жаропрочная сталь. И вот эту сталь поручили плавит заводу «Электросталь» под Москвой. И ничего там поначалу не получалось, один брак. Тогда Сталин вызвал Ивана Федоровича Тевосяна (тот был наркомом черной металлургии СССР) и сказал ему: «Товарищ Тевосян, Ваш завод с важным поручением не справляется, а Вы между прочим специалист по спецсталям (Тевосян раньше работал начальником управления спецстали). Надо бы срочно поправить дело. Справитесь?»

Тевосян ответил: «Поеду на завод, разберусь и Вам доложу, товарищ Сталин». И действительно разобрался. Собрал на заводе всех нужных специалистов, опытных рабочих, посоветовался, проследил весь режим, и в течение очень короткого времени коллектив освоил выплавку этой стали. Сам нарком сидел там на рабочем месте как инженер, и ответственное задание было выполнено.

Такой пример весьма характерен для военных лет.

Г. А. Куманев: У нас в различных изданиях о Великой Отечественной войне утверждается, что в то время функции и права СНК СССР расширились. Непонятно, правда, за счет каких органов? Тем более что с образованием такого высшего чрезвычайного органа страны как Государственный Комитет Обороны как раз к нему и перешли важнейшие государственные и правительственные функции. Каково Ваше мнение на этот счет, Михаил Георгиевич? Можно ли утверждать о расширении властных функций правительства в те годы?

М. Г. Первухин: Я думаю, что нет. Наоборот, вся власть была сосредоточена в руках Государственного Комитета Обороны: и военная, и гражданская.

Г. А. Куманев: Но ведь было постановление о расширении прав наркомов?

М. Г. Первухин: Да, оно было, потому что нужда заставила, чтобы наркомы на месте решали ряд неотложных оперативных вопросов.

Г. А. Куманев: Возможно, они решали эти вопросы уже как уполномоченные ГКО?

М. Г. Первухин: Нет, нет. Они решали их официально именно как наркомы. Им предоставлялось право, например, начать какую- то стройку. В мирное время, если надо было организовать какое–то строительство выше определенной стоимости, требовалось решение Совнаркома. Теперь это делалось более самостоятельно, хотя докладывалось правительству о таком решении наркома.

Так что права Совнаркома СССР официально не были расширены, но наркомам, повторяю, было дано право принимать самостоятельные решения во исполнение тех общих директив, которые они получали сверху. Например, спускалось задание — организовать там- то производство танков в таком–то количестве, и Вячеслав Александрович Малышев как нарком танковой промышленности СССР сам решал, где это делать, как делать и т. п. Ему такое право было дано. Как и другим наркомам.

Г. А. Куманев: А в отношении республиканских народных комиссариатов? Их права все–таки как–то расширились? Или они только выполняли директивы сверху?

М. Г. Первухин: Я думаю, они сами эти права взяли себе, несколько расширили. Вот перебазируется завод. Отсюда, из Москвы, разве можно было по пути его следования все предусмотреть? Конечно, нет. Поэтому многие вопросы, связанные с размещением эвако- заводов, их обеспечением местным сырьем, топливом и ряд других проблем решали республиканские наркоматы. Что же касается официального предоставления им расширенных прав, — такого решения я не помню. Наркоматы и наркомы многие вопросы решали самостоятельно, не дожидаясь каких–то особых указаний и директив. Если это, конечно, не противоречило общей задаче. Откровенно говоря местничества в военное время было гораздо меньше, чем сейчас.

Г. А. Куманев: Как был создан Наркомат химической промышленности СССР и когда конкретно состоялось Ваше назначение его наркомом? И еще один вопрос: что стало с Вашим предшественником на этом посту Михаилом Федоровичем Денисовым?