Говорят сталинские наркомы

М. Г. Первухин: Начну свой ответ с небольшой истории создания Наркомхимпрома СССР. В годы довоенных пятилеток в результате капитального строительства индустриализация СССР достигла такого уровня, что управлять многоотраслевой промышленностью из одного Наркомата тяжелой промышленности стало просто невозможно. Именно поэтому в январе 1939 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР этот «громоздкий» наркомат был разделен на шесть самостоятельных наркоматов. В соответствии с этим указом был организован и Народный комиссариат химической промышленности СССР. Его первым наркомом назначили совершенно молодого инженера, военного химика Михаила Денисова. Другой подходящей кандидатуры на этот пост тогда не было. Может быть, она и была, но, как говорится, на глаза не попалась. Когда было мирное время, Михаил Федорович Денисов со своей должностью в целом справлялся, и все шло более или менее нормально. Когда же началась Великая Отечественная война и наши химическая промышленность основательно пострадала, он растерялся. Денисов просто не имел необходимого опыта, не был, так сказать, заводским человеком…

И вот мне не по своей воле пришлось вплотную заняться химической промышленностью. Я хорошо помню ночь с 25 на 26 февраля 1942 г. Поздно ночью, как тогда было принято, я продолжал работать в своем кабинете, в Кремле. Вдруг раздался телефонный звонок. Это был Александр Николаевич Поскребышев. Он сказал: «Позвоните товарищу Сталину». Я набрал нужный номер, поздоровался и в ответ услышал спокойный, хорошо знакомый голос вождя: «Политбюро ЦК решило назначить Вас, товарищ Первухин, по совместительству наркомом химической промышленности».

Выслушав это неожиданное для меня сообщение, я ответил: «Как инженер–электрик, товарищ Сталин, я слабо знаю химию и, откровенно говоря, не очень–то ее люблю». (Вот такое было несколько наивное заявление.)

В ответ Сталин заявил: «Вы знаете, какое тяжелое положение сложилось в химической промышленности в связи с разрушением и эвакуацией большинства южных химических заводов. Необходимо поставить Вас во главе этой отрасли, чтобы поскорее выправить создавшееся положение. Что же касается нелюбви к химии, то настоящий большевик–коммунист скоро изучит и полюбит порученное ему партией дело».

Мне оставалось только поблагодарить Центральный Комитет за высокое доверие и обещать оправдать его.

Сталин спросил: «А что делать с Денисовым?» Отвечаю: «Оставьте, пожалуйста, моим заместителем». (Я ведь Михаила Федоровича неплохо знал, человек он был добросовестный и честный.) Председатель ГКО с этим согласился. И в ту же ночь на проходившем в Кремле заседании (Сталин звонил мне оттуда) моя кандидатура была одобрена, а затем сразу же вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР о моем назначении наркомом. Я тут же поехал в Наркомат химической промышленности СССР, собрал коллегию, руководящий состав, объявил им обо всем. И мы условились, по каким направлениям нам следует срочно разработать действенные меры, чтобы поскорее поднять разрушенную отрасль нашей индустрии.

А положение в химической промышленности к этому времени, т. е. к концу февраля 1942 г. было действительно весьма тяжелым. Захват противником важнейших промышленных районов страны привел к потере и крупных производственных мощностей химической индустрии, к резкому сокращению выпуска химических продуктов и материалов. В первый год Отечественной войны мы потеряли до 80 % мощностей по производству серной кислоты, около половины — по производству аммиака, более 83 % — кальцинированной соды, свыше 60 % — красителей. У нас осталось только 30, максимум 40 % мощностей химических заводов, которые вырабатывали необходимое сырье для производства порохов и боеприпасов. То есть производство порохов и боеприпасов было поставлено под удар. И если бы Государственный Комитет Обороны не принял эффективных мер к тому, чтобы на востоке страны быстро расширить за счет перебазированных предприятий действующие заводы, нашей армии было бы несравнимо тяжелее воевать. К счастью, работники химической промышленности с полной ответственностью к призыву Государственного Комитета Обороны, нашей партии и в течение 1942 г. (хотя летом и осенью пришлось снова заниматься эвакуацией) мы не только достигли довоенного уровня производства южных химических заводов, но и превзошли его.

Что касается дальнейшей судьбы Михаила Федоровича Денисова, то он до 1950 г., т. е. до моего ухода с поста наркома (тогда уже министра) работал моим заместителем и работал неплохо. Потом он возглавлял главк, затем ушел на пенсию. Скончался два года назад.

Г. А. Куманев: Каким же путем, Михаил Георгиевич, выходили во время войны из положения с порохами?

М Г. Первухин: Прежде всего запасы пороха имелись в моблре- зерве. И на первое время этого было достаточно. Кроме южных заводов мы имели большой завод в Горьковской области и большой завод в Молотове (Перми). Так что на этом мы вначале держались.