Говорила мама…

– Хох! С этими карточками… Держали нас в горьком режиме… Ты хочешь снятысь с семьёй, а тебе в нагруку человек сбоку пихает сверху за спину какой-то дурий фанерный плакат с политикой. Без плаката не снимали. А мы с плакатом не всхотели сыматысь.

(Через много лет я разыскал этот плакат. Он справа.)

– Був щэ подурей плакат «Железной рукой загоним человечество к счастию». Жестокой дури було вышь ноздрей. Страшно и воспоминать…

Она долго в печали молчит. Вздыхает:

– В Собацкий… В Новую Криушу поехала б… Хоть вприжмурку глянуть на свою хатынку… Е ли хто живый?

Мама идёт к себе в комнатку в прихожей. Там за печкой её койка. Идёт спать:

– Поехали на отдых… На наш жаркий курорт за печкой…

23 августа 1986

Свидание

Мама собирается на низ. В магазин.

– Сбегаю на свиданку в астроном.

Гриша:

– Горючего ничего не берите. И капли!

– На водке прожил. А на спичках-каплях хоче сэкономить! – смеётся мама и обращается к Гале: – Почему сейчас детвора такая? Идуть – цыгарки крутять. Восьмёрки делають. Пьяные…

– Детей надо воспитывать в строгом формате. А родительцы балуют.

– Не нами началось. Не нами и кончится… Скилько твоей матери?

– Пятьдесят шесть.

– У-у! Ей щэ далэко жить. А тут семь десятков и шесть… Считать долго. А прожить… Много моих подруг уже лежат… Прижмурились… Отошли… Половина восьмого… Багацько…

– Какой половина восьмого? – вскидывает руку Григорий. – Уже семьдесят семь!

– Щэ хуже! Уже почти восемь! Да-а… Семьдесят семь не семнадцать… Край всё блище и блище… Помирать зараз безохотно… Семь десятков и семь… Неровный счёт годам… Уживу щэ три летушка… Для ровного счёта… Шоб було восемь десятков… Ровно шоб… А там можно и перестать брыкаться… Спокойно можно кончаться… Оюшки… Или я остарела? Или сдурела? Пока ходю – ходю. А сяду – хоть кипятком обливай. Вставать неохота… Галя уедет, жалкувать буду. За тобой, Галенька, я третий день на курорте. Ты у меня печной комендант.[43] Еда готовится. Ложки моются… А с Григорием мы… Кто дольше сидит, той и моет. Кто первый выскочил из-за стола, той и пан!

Мама показывает свою вышивку гладью и крестиком:

– В обед, вечером вышивала… Пряли ночами… Патишествия много було… Хлопцы! Ну шо мне делать? Подруги едуть у церкву. Отпустите?

Гриша морщится:

– Да что с Вами поделаешь…

– Молодёжи густо в церкви. Ходять крестяться. Как положено.

– Церковь хороша постами, – важно заметила Галина.

– Я, – говорит мама, – раньше мяса поем – круги передо мной, як райдуга. А постюсь – хороше… Самой надо держаться. А в наши годы из больницы здоровьица не натаскаешь. Ну… Я иду в город. В поход… Галя, на тебя вся надёжка. Корми тут мужиков. А я вся в походе. На ночёвку вернусь. Мне за своих сынов в аду кипеть. Упекут они меня в беду!

Гриша и бахни:

– А может, гордиться надо такими орлами? Что, мы кого-то убили? Где-то что-то украли? С такими сынами в рай попадёте! Большое спасибо Вам Боженька скажет за таких сыновцов. И поклонится.

– В рай попадём, когда будем носить кресты…

25 августа 1986

Болезни природы

Мама:

– Вот буря прошумела стороной. Вы с Галей убегали от неё. Откуда та буря? От Бога? А вот вулкан бил где-то…

– Всё это – бури, вулканы – болезни природы, – ответственно доложила моя Галюня. – Природа как человеческий организм. Здесь болит у человека почка. Там болит палец. А у неё… Тут бури… Там вулканы… Природа живёт и болеет…

Я с царским почтением смотрю на свою дражайшую жёнку. И очень даже весь до глубины пяток согласен с высказыванием полководца Наполеона, мечтавшего стать «господином мира»:

«Никто не герой перед своей женой!»

25 августа 1986

Почём место в раю, или У каждого свой Иерусалим

Вернулась мама из Ольшанки.

Из церкви.

Была с ночёвкой.

Отмечался Третий Спас.

– Драстуйте, ребята! – весело посветила улыбкой мама, входя в наше прелое палаццо.

Мы ей хором в ответ:

– Здравствуйте, девчата!

Мама хвалится:

– Антобус до церкви довёз!

– Вся Ваша боевая была дружина? – уточняет Григорий.

– В полном количестве!

– Усердно бабуси молятся. В рай край просятся. Пока допросятся… Мороки целая гора. Да ну не проще ли… Тугриков поболь собери и купи царское место в раю!

Мама шатает головой:

– Дело не в деньгах, сыно. Надо креститься. У каждого свой Ерусалим! Есть рука. Есть сердце. Крестись…

Григорий ворчит:

– Ма! Читать не можете. А так… Где Вы нахватались?

– Один многих убил. Идёт мимо церкви. Шла служба. Глянул и сказал: «Да будет мне!» Все посмотрели на него с осердием. Как такой вошёл в святой храм? Он вышел святым. Потому что сказал это с усердием.

– Мудрёно, ма, глаголете…

– У Нижнедевицку церкву порушили. Некому було застоять…

Постепенно разговор отстёгивается от церкви.

Мама в грусти уставилась в окно: