Говорит и показывает Россия

И все-таки утверждать, что популярность Путина стала результатом медийных игр или что НТВ Гусинского проиграло потому, что оказалось менее эффективным, чем ОРТ Березовского, было бы так же неверно, как и отрицать это. У любой победы много родителей. Представление олигархов о том, что горстка людей способна решить, кто будет следующим президентом, действительно оправдалось. Олигархи, СМИ и политтехнологи вели свою игру: отстаивали интересы и разрабатывали новые планы, чувствуя себя хозяевами положения. Тем временем в стране происходили другие реальные события, которые совершенно не подчинялись их воле, хотя реальность тоже можно было использовать в политических интересах. Как политик Путин был, пожалуй, выдумкой СМИ, однако о событиях, превративших его в президента, этого сказать нельзя.

За день до назначения Путина и.о. премьера группа чеченских боевиков во главе с Шамилем Басаевым совершила вторжение в Дагестан в рамках масштабного плана по созданию “Кавказского эмирата”. После перестрелки между российскими войсками и чеченскими боевиками Путин с благословения Ельцина приказал ввести войска в Чечню. Таким образом, началась уже вторая за последние пять лет война. 8 сентября Путин сказал: “Россия защищается: на нас напали. И поэтому мы должны отбросить все синдромы, в том числе и синдром вины”[378].

И в ту же ночь в Москве, в спальном районе на Каширском шоссе, произошел первый из целой серии взрывов многоэтажных жилых домов, в результате которых погибло более 300 человек. Страну сковал ужас. Ответственность за эти взрывы никто на себя не взял.

Малашенко ехал в аэропорт в Испании, чтобы лететь домой в Москву, когда узнал о московском взрыве.

Когда взорвался первый дом, я не хотел верить, что это теракт. Я надеялся, что там какие-нибудь придурки, что-нибудь там складировали где-нибудь, рвануло это все. Когда взорвался второй дом, уже сомнений не было никаких. И я прекрасно помню это психологическое состояние… Это как если вы стоите где-то под горой, и вдруг вы видите, что пошла лавина, и вы понимаете, что вы ничего уже не можете сделать, даже убежать. Потому что она большая, широкая, идет со скоростью курьерского поезда. Я просто понимал, что это конец, все. Мало того, что все изменилось, что не будет больше просто [нормального] телевидения, ничего этого не будет[379].

Он понял, что за взрывами последует война, которая укрепит ФСБ и позволит Путину развернуть страну в сторону мобилизации. В 1994 году этому еще могло помешать НТВ, но на сей раз общественное мнение было на стороне силовиков.

Предчувствия Малашенко полностью подтвердились. Взрывы многоэтажек стали поворотной точкой в отношении страны к Путину и к войне в Чечне. Они изменили сознание людей и направление развития страны так же сильно, как через два года потрясет и изменит весь мир взрыв башен-близнецов в Нью-Йорке. Раньше Чечня представлялась какой-то черной дырой, территорией беззакония, где бородатые исламские террористы похищают и убивают людей. За четыре дня до взрыва в Москве похожий теракт произошел в жилом районе небольшого города Буйнакска в Дагестане; тогда погибло 64 человека, в том числе 23 ребенка. Но даже эта трагедия произошла “где-то там”, по ту сторону телеэкрана.

9 сентября после полуночи этот “телеэкран” разлетелся вдребезги. Миллионы людей в тот миг испытали общее чувство страха и опасности, которые вошли в их жизнь. Это происходило уже не в телевизоре, а здесь, сейчас и с ними. Люди вышли из домов и начали собираться в дружины, чтобы дежурить по ночам возле своих подъездов и следить за всем, что вызывает подозрение. Почти сразу начали возникать различные теории заговора.