Говорит и показывает Россия

Старый гимн большевистской партии вновь стал гимном России почти одновременно с освящением Храма Христа Спасителя. Разрушенный большевиками собор вновь отстроили стараниями мэра Лужкова. Но миф о величии державы снимал это очевидное историческое противоречие символов. Возможно, именно поэтому решение Путина о восстановлении гимна не встретило возражений даже со стороны патриарха Алексия II. В сущности же оба действия были по смыслу актами реставрационными. Средний класс, читающий “Афишу” и более искушенный в пиаре, конечно, поморщился, но воспринял восстановление гимна как постмодернистскую игру, где ничего нельзя принимать всерьез, поскольку все есть лишь цитата, копия и имитация – будь то реконструированный собор или гимн с новым текстом и старой музыкой. Возрождение советского гимна не означало возврата в СССР. Оно возвещало эпоху реставрации, которая неминуемо следует за любой революцией, но чаще всего приводит в новую точку, отличную от заявленной цели.

Накануне нового тысячелетия и десятой годовщины крушения СССР страна вновь поднимала бокалы под звуки советского гимна. Это лишний раз доказывало, что свобода и новый постсоветский порядок не были для Путина важнейшими и безусловными элементами новой России, а служили всего лишь декоративным элементом, который можно сменить так же легко, как театральные декорации. Как проницательно писал тогда же обозреватель Кирилл Рогов, восстановление советского гимна, как и любой символический акт, повлекло за собой практические последствия, которые уже не подчинялись воле его вершителей. Символ был первичен. А смысл нашелся уже потом[392].

В отличие от Ельцина, Путин не испытывал к советскому прошлому чувства отторжения. За год до выборов он открывал памятную табличку Юрию Андропову, возглавлявшему КГБ в те годы, когда совсем молодой Путин только поступил на службу в эту организацию. В качестве генерального секретаря многие воспринимали Андропова как просвещенного и авторитарного модернизатора. Он умер всего через полтора года после того, как вступил в должность главы государства. Слишком уж недолгое пребывание Андропова у власти породило миф о том, что он, если бы не преждевременная кончина в возрасте семидесяти лет, смог бы навести порядок в Советском Союзе, возродить упадочное хозяйство и сохранить единство страны.

Поиском роковой развилки истории, после которой все в стране “пошло не так”, занимались не только либералы. Это же волновало и силовиков, увидевших в продвижении Путина на роль лидера страны шанс осуществить идеи Андропова[393].

Как и большинство людей, служивших в КГБ, Путин не испытывал особого уважения к Горбачеву. Для Путина он был не реформатором, подарившим России свободу, а неудачником, проигравшим и страну, и свой пост из-за собственной слабости. Как сказал Путин несколькими годами позже, у того, кто не жалеет о распаде Советского Союза, нет сердца, а у того, кто хочет восстановить его, нет ума. У Путина ум, несомненно, был. Он не пытался восстанавливать Советский Союз; он видел свою миссию в том, чтобы помешать дальнейшим процессам распада страны. А поскольку к подрыву советского строя при Горбачеве во многом привела либерализация СМИ, Путин не собирался наступать на те же грабли.

Волшебный телевизионный гребень

Борис Немцов вспоминал, как пришел в кабинет к Путину вскоре после избрания того президентом. Это был тот же самый кабинет, где Немцов бывал много раз, когда президентом был Ельцин. “Мы разговаривали, и вдруг посреди разговора Путин сказал, что хочет посмотреть трехчасовой выпуск новостей”. Немцов удивился. Присмотрелся к знакомому кабинету, в котором, кажется, ничего не изменилось. За исключением одной детали. У Ельцина на пустом столе всегда лежал один-единственный предмет – его ручка. Та самая ручка, которую он потом подарил Путину, когда подписал указ о своей отставке. Теперь вместо ручки на пустом столе лежал пульт для телевизора[394]. Едва ли Немцов мог тогда вообразить, что и сам падет жертвой этого “пульта дистанционного управления”, который поднимет волну агрессии и ненависти и сделает из него “врага народа”.

Телевизионный пульт станет орудием Путина, своего рода скипетром. В отличие от Ельцина, который редко обращал внимание на то, что о нем говорят и как его показывают по телевидению, и просто переключался на другой канал, когда ему что-то не нравилось, Путин был одержим телевизионной картинкой. Ходили рассказы, что он каждый день под вечер смотрел, как его изображают на разных каналах. Осознав, какую роль телевидение сыграло в его собственном приходе к власти и в разгроме Примакова и Лужкова, Путин понял, что власть олигархов заключается именно в контроле над СМИ; оставлять им эту власть он не намеревался.