Говорит и показывает Россия

В 2013 году возникла новая коалиция, объединившая националистов и жуликов. Аннексия Крыма, осуществленная с поразительной быстротой и ловкостью, скрепила этот союз. Но даже Александр Невзоров, первый российский телевизионный “каскадер”, экспериментировавший в 1990-е с идеей русского фашизма, однако потом “разочаровавшийся” в ней, испытывал брезгливость. “Если бы Крым взяли у сильной, богатой, храброй страны, это была бы благородная и честная победа. Но он был взят у истекающей кровью, раненой, обездвиженной страны. Это называется мародерство”, – писал он[454]. Однако именно телевизионные технологии, которые сам Невзоров пускал в ход в конце 1980-х, и позволили России взять Крым без боя.

События на месте разворачивались по сценарию телевизионной постановки, суть которой сводилась к следующему: власть на Украине захватили неонацисты, при поддержке американских спонсоров совершившие государственный переворот. Потомки коллаборационистов, сотрудничавших с Гитлером во время Второй мировой войны, сейчас оскверняют советские памятники и угрожают уничтожить русский язык и память о русской истории в Крыму. Русское население Крыма обращается за помощью к Владимиру Путину, и тот оказывает эту помощь. Уже готовый сценарий разыграли без предварительных репетиций 27 февраля, когда российские военные без опознавательных знаков за несколько часов совершили государственный переворот на территории Крыма, заняв здание парламента и заставив его депутатов – буквально под дулами автоматов – проголосовать за отделение от Украины; они взяли под контроль Симферопольский аэропорт и телевещательные компании, заблокировали украинские военные базы и посадили в местное правительство своих марионеток.

Российских солдат изображали не оккупантами, а освободителями. В интернете появилось видео, на котором российский солдат в Крыму держит на руках маленького ребенка. Изображение рифмовалось с гигантским памятником советскому Воину-освободителю, поставленным в 1949 году в Берлине. В Севастополе, на родине Российского Черноморского флота, горожане бурно радовались освобождению. Недоставало только одного – врага.

Пока военные делали свое дело, московские политконсультанты, работу которых координировал Владислав Сурков, формировали новое правительство Крыма. Одним из этих консультантов был Александр Бородай, сын православного философа-националиста, принимавший участие в антиельцинском восстании в 1993 году. В качестве студента философского факультета МГУ Бородая-младшего особенно интересовала идеология ультранационалистов, которые бежали из России после Октябрьской революции и весьма сочувствовали и содействовали подъему фашизма в Европе.

В 1992 году, когда ему было 19 лет, Бородай ездил воевать в Приднестровье, защищая этнических русских от молдавских “фашистов”, а годом позже оказался у Белого дома в Москве. По его собственным словам, он командовал отрядом из двадцати человек при штурме Останкинского телецентра в октябре 1993-го. После подавления восстания Бородай продолжил учебу, время от времени публикуясь в националистской газете “Завтра”. Правда, потом он зарабатывал на жизнь консультированием частных нефтяных компаний – как российских, так и иностранных. Таким образом, Бородай был живым воплощением слияния “духа денег” с имперскими националистическими идеями. Если Путин полагал, что он просто использует националистов, то националисты были уверены, что это они используют Путина. Крым был только началом. За ним должно было последовать создание протектората на юго-востоке Украины, который давал бы России фактический контроль над будущим всей Украины и возможность блокировать ее внешнеполитические решения.