Говорит Ленинград

…Сегодня праздник в городе.
Сегодня
мы до утра, пожалуй, не уснем.
Так пусть же будет как бы новогодней
и эта ночь, и тосты за столом.

Позволь же мне по гулкому эфиру

сквозь этот черный говорящий круг
войти в твою вечернюю квартиру,
мой ленинградский,
мой давнишний друг!

Позволь с тобой стакан поднять, как чашу,

за дружбу незапятнанную нашу,
за кровное блокадное родство,
за тех,
кто не забудет ничего.

И первый тост, воинственный и братский,

до капли, до последнего глотка, –
за вас, солдаты армий ленинградских,
осадою крещенные войска.

За вас, не дрогнувших перед проклятым

сплошным потоком стали и огня…
…Бойцы Сорок второй,
Пятьдесят пятой,
Второй Ударной,
слышите ль меня?
В далеких странах,
за родной границей,
за сотни верст сегодня вы от нас.
Чужая вьюга
хлещет в ваши лица,
чужие звезды
озаряют вас.

Но сердце наше – с вами. Мы едины,

мы неразрывны, как и год назад.
И вместе с вами подойдет к Берлину
и властно постучится Ленинград.

Так выше эту праздничную чашу

за дружбу незапятнанную нашу,
за кровное военное родство,
за тех,
кто не забудет ничего…

…А мы теперь с намека, с полуслова

поймем друг друга и найдем всегда.
Так пусть рубец, почетный и суровый,
с моей души не сходит никогда.

Пускай душе вовеки не позволит

исполниться ничтожеством и злом,
животворящей, огненною болью
напомнит о пути ее былом.

Мы знаем, умудренные войною:

жестоки раны – скоро не пройдут.
Не все сады распустятся весною,
не все людские души оживут.

Мы трудимся безмерно, кропотливо…

Мы так хотим, чтоб, сердце веселя,
воистину была бы ты счастливой,
обитель наша, отчая земля!

И верим: вновь пути укажет миру

наш небывалый,
тяжкий,
дерзкий труд.
И будет время – к Северной Пальмире
во множестве паломники придут.

Придут из мертвых городов Европы

по неостывшим, еле стихшим тропам.
Придут, как в сказке, за живой водой,
чтоб снова землю сделать молодой.

Так выше, друг, торжественную чашу

за этот день,
за будущее наше,
за кровное народное родство,
за тех,
кто не забудет ничего…

27 января 1945 

Берлин пал

Берлин пал.

Берлин взят войсками Красной Армии.

Берлина как столицы гитлеровской Германии – нет.

Миллионы людей – воинов, их матерей, их детей и сирот, их жен, вдов и невест, – миллионы людей миллионами уст во всех уголках земли твердят сегодня: «Берлин пал», твердят без устали, с восторгом и счастьем.

Нет, Берлин был не просто столицей Германии.

Это гитлеровский Берлин источал из себя тьму, которая ползла по всему земному шару, из страны в страну, задергивая окна черным, гася вечерние огни, погружая города и села в ночь, оставляя лишь зловещий свет пожаров.

Это в Берлине – в рейхстаге его – кишели и клубились самые ядовитые, самые подлые и смертоносные замыслы против всего человечества.

Это из Берлина, из «штаб-квартиры фюрера», нагло, истошно, злорадно голосили фанфары, оповещая об очередном совершенном фашистами преступлении.

Фюрерские фанфары ревели при падении Парижа, при оккупации Норвегии, при уничтожении Варшавы, при взятии Минска, Киева, Смоленска. Они же, эти трижды проклятые фанфары, не один раз нагло провозглашали «несомненное падение Москвы и Ленинграда».