Грабли сансары

Выходные тоже были рабочими, потому что именно в субботу-воскресенье народ больше всего тащил поломанной утвари. Так что итоги испытательного срока обещали подвести в понедельник.

Гриша и остальные стажеры приехали пораньше, ждали хозяина мастерской. Он появился с опозданием, внутрь никого не пустил и сообщил, стоя на пороге:

– Ну что я вам скажу… Никто нам не подходит!

– Но как же! – возмутился пожилой дяденька в очках. – Мы же все делали! Нормы выполняли!

– Нету в вас… – хозяин пощелкал пальцами, – корпоративного духа!

– Какого духа?! – кипятился пожилой. – Тоже мне, корпорация!

– Вот о чем я и говорил. – Хозяин зазвенел ключами, открывая дверь. – Никакой лояльности фирме…

– Ладно, – вздохнул Гриша, – нет значит нет. Давайте деньги, и пойдем.

– Какие деньги? – демонстративно удивился хозяин. – На время испытательного срока оплата не предусмотрена.

И шмыгнул за дверь.

Пожилой борец за права кинулся было за ним, но бывший работодатель успел закрыться.

Гриша с горя зашел в какую-то забегаловку, взял себе чашку отвратительного американо и принялся искать на телефоне другие вакансии. Сразу наткнулся на объявление: «Выгодная работа! Оплата по результатам испытательного срока. Звоните прямо сейчас». Телефон показался знакомым. Гриша проверил – это был номер его недавнего работодателя, которого не устроило отсутствие «корпоративного духа».

«Хорошая схема, – вздохнул про себя Гриша, – можно вообще не платить».

* * *

Через две недели они с Улей сидели на полу и пытались думать. Нормальную работу Гриша так и не нашел. Костик заснул поперек кровати, лечь Ульяне было некуда.

– Послушай, Гриша, – начала разговор Ульяна, – я чувствую себя виноватой, но не говорю об этом, чтобы тебя не грузить. Тем более что выхода нет. Идти мне некуда, квартиру я сейчас снимать не потяну. Работать у меня возможности почти нет; когда я дома, я все время экранирую Костика от твоей мамы. А пока он спит, я мало что успеваю. Поэтому помощи от меня в смысле денег почти нет. Но я могу держать тыл. Ты работаешь, я разбираюсь с домом.

– У нас денег на пару месяцев. И через два дня надо забирать отца.

– Окей, – сказала Ульяна.

– В смысле? – не понял Гриша. – Что хорошего?

– Это не хорошо. Это как «дано» в задаче. У нас есть два месяца. За завтра нужно подготовить комнату.

Гриша посмотрел на Улю с недоверием.

– Мне иногда страшно рядом с тобой, – сказал он.

– Почему? – изумилась Уля.

– Ты как будто железная. Вообще ничего не боишься. Я сейчас скажу, что завтра конец света, а ты составишь план на день.

– Ага, железная, – усмехнулась Уля. – Помнится, эта железяка однажды родного ребенка в парке оставить хотела. Чтобы добрые люди усыновили…

– Ну, – смутился Гриша, – просто такой период был. Выпила опять же.

– Ты не понимаешь, – сказала Уля, – это не потому, что выпила. Я пила для того, чтобы это сделать. В идеале дойти до парка, оставить Костю и умереть под забором.

– Вовремя я тебе позвонил, – сказал Гриша.

– Да уж, – усмехнулась Уля, – устроил себе проблемы.

Гриша хотел ей сказать, что никакая она не проблема. Что он счастлив, что они с Костей рядом с ним. Но не мог подобрать слов. Хотел обнять Ульяну, но пол под ним предательски заскрипел. Костик закряхтел. Взрослые замерли.

– Это я только рядом с тобой такая смелая, – прошептала Уля, – потому что я знаю, что ты не предашь. И не обманешь. Я не навязываюсь, не рассчитываю ни на что. Но сейчас хочу, чтоб ты знал – мы команда. Я сделаю все, чтобы тебе помочь.

Наверное, Грише стоило ответить что-нибудь в том же духе. Но нужные слова опять не обнаружились. Поэтому он просто похлопал Улю по плечу и улыбнулся. И она ему улыбнулась, хотя было темно и увидеть ее улыбку Гриша не мог.

А потом они потянулись друг к другу, и единственной серьезной проблемой стал подло поскрипывающий пол. Все остальное оказалось неважно.

* * *

Через два дня отца забрали домой. Коллеги изо всех сил выпихивали его в реабилитационный центр, но Богдан Семенович написал в блокноте неровным почерком: «Я сам разберусь! В центре постоянно коек не хватает!» При попытке привести новые аргументы тыкал в эту надпись и нечленораздельно ругался.

Гриша сходил на очередное собеседование, вернулся домой совершенно выжатый, но, когда встретился взглядом с Улей, понял, что ей еще хуже.

– Идем гулять? – спросил он.

Уля мотнула головой.

– Костик только заснул, – сказала она, – твоей маме сегодня дважды вызывали скорую. Она не может ухаживать за отцом; как только она его видит, у нее скачет давление. А я страшно переживаю за отца, ему же волноваться нельзя. Ей что-то вкололи, сказали, будет спать. Но за ней нужно следить. Я пытаюсь. Врачи приезжали утром, показывали упражнения, которые нужно делать с Богданом Семеновичем каждый день, но их нужно делать с кем-то. Меня он к себе не подпускает. Ехать в реабилитационный центр отказывается. Костик капризничает. Я не знаю, что делать. Врач сказал, что они будут ездить к нему каждый день столько, сколько нужно, пока мы не найдем выход, но это не…

«Надо спросить у папы», – машинально подумал Гриша.