Грачевский крокодил. Вторая редакция

— Постой, постой! — бормотала она: — дай опомниться, отдохнуть!..

— Да что случилось-то?! — вскрикнули все, только теперь заметив волнение и испуг старушки.

— Ох, уж и не спрашивайте…

— Да что такое?..

— Карета развалилась… и я от самого от овражка пешком… Ох, дай воды кто-нибудь…

— Вы не хотите ли, дорогая, ко мне в спальню? — спросила предводительша, подавая Анфисе Ивановне стакан воды: — Полежали бы, отдохнули бы.

— Спасибо тебе, спасибо…

— Право, пойдемте-ка!

— Ну что же, пойдем, пойдем…

— Там и чаю покушаете…

— Да я бы теперь выпила чашечку, а то и две, пожалуй… в горле пересохло… Только постой, дай поздороваться с хозяином…

И затем, взглянув на подбежавшего предводителя, прибавила:

— Все толстеешь, батюшка!

— Толстею, Анфиса Ивановна! — проговорил предводитель, целуя протянутую ему руку.

— Ешь много да спишь все… вот и толстеешь…

И потом, увидав исправника, проговорила:

— А! и ты здесь!..

— Здесь, Анфиса Ивановна, здесь…

И тоже приложился; к ручке.

— Да, кстати! Ты с чего это, батюшка, выдумал барынь мосты заставлять чинить… а?

— Это жне я, Анфиса Ивановна, а становой.

— Ну так ты вот и скажи своему становому, что он дурак! На это мужики есть, а не барыни.

И, снова обратясь к предводительше, она прибавила: — Не поверишь ли, голубушка, одолели просто! пристали, чтобы я мост починила… Сама посуди!.. ну, как я починю его!.. а то вдруг какого-то косматого чиновника прислали, какие-то там повинности взыскать с меня… Я говорю: денег у меня нет теперь, а он знать ничего не хочет! вынь да положь!.. «Ах, батюшка, говорю, да неужто у вас там ни гроша денег нет, что ты пристаешь так!.. Вот продам яблоки, получу деньги, тогда и милости проси!..» Однако ничего, после обошелся, добрый сделался и даже очки мне свои отдал! Уж так-то они мне пришлись по глазам, что просто прелесть!.. Долго не отдавал, но я так к нему пристала, что, наконец, не выдержал и отдал…

И затем, посмотрев на жандармского офицера, она спросила шепотом:

— А этот офицерик-то кто такой?..

— Жандармский.

— Ишь франт какой!.. Недурен! — прошептала она и потом прибавила громко: — Однако с остальными я после познакомлюсь, а теперь веди меня к себе, я полежу немножечко… устала… И чайку вели туда подать… Да булочек нет ли?

Хозяйка подхватила ее с одной стороны, хозяин с другой, и оба повели старушку в спальню.

— Ну, вот что, обжора!.. — проговорила Анфиса Ивановна, усаживаясь в мягкое кресло и обращаясь с улыбкою к предводителю: — Я к тебе по делу приехала, ты мне устрой…

— Приказывайте, Анфиса Ивановна, приказывайте, дорогая…

— Приказывать, мой милый, не хочу, а просить буду слезно… Вот, первым делом дарю тебе дюжину носков собственного моего вязанья, — проговорила она, подавая предводителю носки: — носи на доброе здоровье… шелковые, хорошие… ведь я знаю, что сухая ложка рот дерет!.. а вторым делом — на-ка тебе вот эту грамотку и внимательно прочти ее…

И она подала записку, писанную ей «для памяти» отцом Иваном.

— Почитай-ка, почитай-ка… и потом скажи, можно ли дело это обделать?.. Только помни, что отказов я не люблю. Это ты намотай себе на ус… да, намотай!..

А пока предводитель читал записку, Анфиса Ивановна говорила предводительше:

— Ты ему много есть не давай, а заставляй ходить больше… теперь летнее время, ходить хорошо… И потом вот еще что: каждый месяц по ложке касторки… Непременно… Ты посмотри-ка, как у него на шее жилы-то напрыжились! Долго ли до греха, сохрани господи!..

— Ведь не послушается, пожалуй! — перебила ее предводительша.

— Пустяки! послушается! Всякий мужчина под башмаком у женщины… или у жены, или у любовницы.

И, пригнув к себе предводительшу, она спросила ее на ухо:

— У твоего-то есть «мерзавка» какая-нибудь?

— Не знаю…

— Наверно есть!.. где-нибудь в прачечной или на птичном, а уж есть непременно!.. Сама была замужем… Хорошо знаю! Уж я какая была… кровь с молоком… а все-таки помимо меня еще две «мерзавки» в доме жили.

И заметив, что предводитель покончил чтение, обратилась к нему:

— Ну что, дочитал?

— Дочитал.

— Можно?

— Конечно, можно… Кстати и прокурор у меня теперь…

— Ну, вот и отлично. Так ты ступай и поговори с ним, а потом приди сказать мне… Только вот что: ты не говори ему, что я тебе носки подарила… Пожалуй, обидится, почему не ему… а я ему после… Слышишь, после… Ну ступай же, ступай… да чайку-то мне пришли, да булочек.

Предводитель вышел, а Анфиса Ивановна пустилась в беседу с его женой.

XXXIX

Приезд старухи Столбиковой породил в обществе целый ряд догадок и предположений. Всех занимал вопрос; зачем приехала Анфиса Ивановна, так как всем было известно, что Анфиса Ивановна давным-давно никуда не выезжала. Попытали было узнать что-нибудь от Потапыча, но Потапыч, успевший уже выпить и закусить, на все вопросы отвечал только: «не могу знать», и больше ничего не говорил. Кучер Абакум тоже ничего не знал.