Град безначальный. 1500–2000

Жизнь людская, – а что на земле мимолетней?
Сколько правил вмещает великий наказ?
Их сто семьдесят было, осталось полсотни.
Четверть тысячи лет, как не сдался Некрас.

Этим правилам внуки последуют слепо,

не на всех напасутся цари домовин,
и неважно, что сгинул предатель Мазепа,
и убит благородный Кондрат Булавин.

Эти правила кратки, понятны и строги:

все отрублено в них, будто шашкой сплеча.
По Батыевой к югу помчатся Дороге
казаки на крылах ледяных бахмача.

…Никогда не чиня умышления злого,

казакам казаки доставляют приют,
ибо Кругу приносится первое слово,
и последнее слово ему же дают.

Навсегда остается казак старовером,

кто моложе, тот слушать должон старика,
не зазорно стрелять по москальским аскерам,
но избави Господь застрелить казака.

Всей станице поближе держаться друг к другу,

не держать ни тюрьмы для своих, ни шинка,
друг за другом следить и докладывать Кругу,
уходить, если близко царева рука.

Если кто обнищает, вконец обесплодев,

да и если состарится вовсе не вдруг,
если болен, безумен кто, или юродив, —
и о том казаке позаботится Круг.

Атаман и казна подчиняются Кругу,

ну, а Круг – только Богу и только судьбе,
так что если, казаче, ты ловишь белугу,
только третью белугу оставишь себе.

…Наплодила Москва палачей и придурков,

только голос подашь, да и сразу куку.
И приходится жить казаку среди турков,
ибо некуда больше идти казаку.

Видно, жирную варит Москва чечевицу,

но не все хорошо и в турецком дому:
здесь какой-то подлец опозорил станицу,
продал пушку Игната невемо кому.

Время лечит, подробности скрыты во мраке,

но и турку не взять казака на износ.
А в окошко глядит вместо близкой Итаки
птичье озеро, сонный и синий Майнос.

Беспредельно упрямство, да жизнь бедновата,

начинается год, и кончается год,
и проносится мимо потомков Игната
бестолковых столетий босой карагод.

Ефим Никонов Потаенное судно. 1721