Град Пустыня

Евфимий принес из Мелитена особую практику, которая существенно повлияла на будущее иудейского [палеетинского] монашества. В восьмой день Богоявления — Крещения Господня он по примеру Господа удалялся во внутреннюю пустыню (Utter Desert) и возвращался в Иерусалим только к неделе Ваий.[568] В 411 году он вместе со своим другом Феоктистом отправился в лежавшую по направлению к Мертвому морю πανέρημος («совершенно голую») Кутиллийскую пустыню [Κουτιλά], находившуюся в районе Кумрана. Они прошли две или три мили, оставив позади холмы и долины, пересекли относительно плоское пространство (дно котловины), за которым высился еложенный из известняка уступ, уходящий от Иерихона на югозапад, и, перебравшись через него, оказались в окрестностях Текоа, где юговосточный склон кряжа круто уходит вниз к тянущейся в южном направлении, заключенной меж Мертвым морем и горизонтом Иудеи пустыне. Этот горный кряж изрезан фантастическими вади причудливыми распадками, вода в которых если не считать редких пересыхающих луж — появляется после дождя лишь на часдругой, а стены пестрят пещерами. Именно сюда, в эти дикие ущелья, сместился теперь центр тяжести покинувшего окраины селений монашества. Спускаясь по одному из самых красивых распадков ВадиМукеллик, монахи набрели на большую пещеру, которая находилась на северном его склоне, взобрались по скале к ее входу и, рассмотрев ее, возблагодарили Бога за это неожиданно обретенное пристанище. В течение какогото времени они питались росшими в округе растениями, но после того, как их увидели два пастуха из Вифании (Лазарии), жители этого селения стали приносить им все необходимое для жизни. Слух о них достиг Фары, после чего к ним стали присоединяться другие монахи.[569] В главной пещере была устроена церковь. Добираться до нее по крутым склонам из других пещер было опасно особенно, если речь шла о ночных службах — и потому монахи не стали обращать это место в лавру, но собрались в киновию, построив ее на краю нижнего уступа у подножия того самого утеса, на котором находилась первая пещера; они построили и башню (обрушившуюся со временем), откуда можно было попасть в храмовую пещеру, в которой Евфимий оставался в течение всей недели, братия же могла видеться с ним только по субботам и воскресеньям.[570]

В один из дней и это были не суббота и не воскресенье в ущелье появились арабы, разыскивавшие Евфимия. Феоктист попросил их придти в субботу, однако шейх, взяв его за руку, показал ему своего сына, у которого была поражена неизлечимою болезнью вся правая сторона тела, и поведал монаху свою историю. Некогда он был военачальником у арабов (его имя Аспевет это персидский титул «конюшего»), находившихся под властью персов. В последние годы царствования Издигерда (420) начались гонения на христиан. Когда стало известно, что он помогает бежавшим от преследования христианам, Аспевет нашел пристанище у ромеев и вскоре был назначен на подобную же должность («филарх») Анатолием, magister militumperOrientem. При этом он все еще оставался язычником.

Однако его больной сын, которому в Персии не могли помочь ни врачи, ни маги, обратился, наконец, к Богу Христиан (может быть, здесь следовало бы сказать «ромеев»?) и в сонном видении был направлен седовласым монахом с большою бородой к ущелью, находившемуся к югу от дороги, соединяющей Иерусалим с Иерихоном. Евфимий (в котором мальчик тут же признал увиденного во сне монаха) спустился вниз и исцелил сына Аспевета. Пришедшие тут же уверовали во Христа и были крещены в небольшой крестильне, устроенной прямо в пещере. Шейх был наречен Петром. Брат его жены Марин пожелал стать монахом и остался в монастыре; когда умер Феоктист — а произошло это через сорок лет Марин стал главой киновии.[571]