Читаем Градостроительная политика в CCCР (1917–1929). От города-сада к ведомственному рабочему поселку полностью

Сегодня точной ретроспективной оценке объемов и «содержания» индивидуального (частного) жилищного строительства в СССР в 1920–1930-е гг. во многом препятствует терминологическая путаница из-за того, что в конце 1920-х гг. «индивидуальной» застройкой часто именовались ведомственные или муниципальные многоквартирные дома коммунального типа заселения. Причина такого странного названия связана с тем, что в качестве инициаторов застройки этих домов выступали «индивидуально» (по собственному желанию) рабочие и совслужащие (не персонально, как это было еще возможно в период НЭПа, а в обязательном порядке объединяемые в жилищно-строительный кооператив по месту работы), то есть как «коллективный застройщик». При этом рабочие имели возможность «персонального» получения от государства кредита на возведение жилища, опять же не в индивидуальном порядке, а в «организованном». Постановление ВЦИК и СНК РСФСР от 31 декабря 1928 г. «О политике и практике рабочего жилищного строительства в городах и рабочих поселках» разъясняло значение такой соорганизации: «…начиная с 1928–1929 гг. произвести увеличение кредитования индивидуальных застройщиков из рабочих и служащих»[426]; но при соблюдении обязательного условия – осуществления строительства на коллективных началах: «…поставить использование кредитов в формах, способствующих организации как самого строительства, так и ведения домового хозяйства индивидуальных застройщиков на коллективных началах»[427]. Таким образом, рабочие и служащие за счет прежде всего собственных средств, а иногда и получая ссуды, но при неизбежном финансовом, организационном соучастии и руководстве со стороны администрации предприятия, на котором они работали, имели возможность долевого строительства многоквартирных зданий, куда и вселялись потом, как правило, покомнатно-посемейно. Именно это и именовалось в конце 1920-х гг. «индивидуальным» строительством.

Основополагающим постулатом государственной жилищной политики в СССР было формирование единой системы расселения, а в ее рамках – недопущение какой бы то ни было социально-культурной и территориально-управленческой автономии, присущей говардовским поселкам-садам и преемственным им поселкам советской жилищной кооперации. Власть устремила свои усилия на формирование и реализацию новой планировочной доктрины – «советского рабочего поселка».

Глава 5. Советский рабочий поселок

5.1. Жилищно-производственный комплекс

Планировочные черты рабочих поселков, проектировавшихся и строившихся советскими ведомствами в середине 1920-х гг., претерпели к концу 1920-х гг. в сравнении с прототипом говардовских городов-садов значительные изменения. В частности, свободная планировка, основанная на художественно-живописных принципах, практически повсеместно оказалась вытесненной регулярной. К ее выбору планировщиков невольно подталкивала провозглашаемая руководством страны ориентация на максимальную экономию финансовых средств и материальных ресурсов при проектировании жилищного строительства. Именно экономия вынуждала проектировщиков выбирать прямоугольную планировочную сетку улиц с укрупненным кварталом, потому что она позволяла сокращать: а) общую протяженность проездов; б) число проездов с односторонней ориентацией застройки; в) протяженность инженерных сетей[428]. Все это в совокупности приводило к снижению расходов на благоустройство и инженерное оборудование территории и к уменьшению затрат на строительство поселения в целом. Кроме того, требование экономии денег вызывало сокращение числа скверов, объезды вокруг которых увеличивали протяженность улиц[429]. Как следствие, стремление придать планировке поселка черты художественной живописности отсутствовало изначально, так как ни заказчик, ни проектировщики, осознавая приоритет требования экономии денег и материалов, таких задач даже не выдвигали. В подобных случаях планировка рабочих поселков производилась по принципу простейшей геометрической (прямоугольно-решетчатой) разбивки территории на строительные участки (рис. 84, 85).


Рис. 84. Рабочий поселок им. Рыкова завода «Красный Октябрь» (г. Сталинград). 1925


Рис. 85. Рабочий поселок им. Минина (г. Сталинград). Арх. И. Летюшов. 1925


Рис. 86. Соцпоселок Правдинск (г. Нижний Новгород). Генплан. Арх. П. Струков. 1926


Рис. 87. Поселок Сокол. Альтернативная планировка территории (с прямоугольной сеткой улиц). 1-й вариант. Застройка блокированными (по 4–5 шт.) коттеджами с индивидуальными садовыми участками. Арх. Н. В. Марковников


Перейти на страницу:

Все книги серии Studia Urbanica

Собственная логика городов. Новые подходы в урбанистике
Собственная логика городов. Новые подходы в урбанистике

Книга стала итогом ряда междисциплинарных исследований, объединенных концепцией «собственной логики городов», которая предлагает альтернативу устоявшейся традиции рассматривать город преимущественно как зеркало социальных процессов. «Собственная логика городов» – это подход, демонстрирующий, как возможно сфокусироваться на своеобразии и гетерогенности отдельных городов, для того чтобы устанавливать специфические закономерности, связанные с отличиями одного города от другого, опираясь на собственную «логику» каждого из них. Вопрос о теоретических инструментах, позволяющих описывать подобные закономерности, становится в книге предметом критической дискуссии. В частности, авторы обсуждают и используют такие понятия, как «городской габитус», «воображаемое города», городские «ландшафты знания» и др. Особое внимание в этой связи уделяется сравнительной перспективе и различным типам отношений между городами. В качестве примеров в книге сопоставляется ряд европейских городов – таких как Берлин и Йена, Франкфурт и Гамбург, Шеффилд и Манчестер. Отдельно рассматриваются африканские города с точки зрения их «собственной логики».

Коллектив авторов , Мартина Лёв , Хельмут Беркинг

Скульптура и архитектура
Социальная справедливость и город
Социальная справедливость и город

Перед читателем одна из классических работ Д. Харви, авторитетнейшего англо-американского географа, одного из основоположников «радикальной географии», лауреата Премии Вотрена Люда (1995), которую считают Нобелевской премией по географии. Книга представляет собой редкий пример не просто экономического, но политэкономического исследования оснований и особенностей городского развития. И хотя автор опирается на анализ процессов, имевших место в США и Западной Европе в 1960–1970-х годах XX века, его наблюдения полувековой давности более чем актуальны для ситуации сегодняшней России. Работы Харви, тесно связанные с идеями левых интеллектуалов (прежде всего французских) середины 1960-х, сильнейшим образом повлияли на англосаксонскую традицию исследования города в XX веке.

Дэвид Харви

Обществознание, социология
Не-места. Введение в антропологию гипермодерна
Не-места. Введение в антропологию гипермодерна

Работа Марка Оже принадлежит к известной в социальной философии и антропологии традиции, посвященной поиску взаимосвязей между физическим, символическим и социальным пространствами. Автор пытается переосмыслить ее в контексте не просто вызовов XX века, но эпохи, которую он именует «гипермодерном». Гипермодерн для Оже характеризуется чрезмерной избыточностью времени и пространств и особыми коллизиями личности, переживающей серьезные трансформации. Поднимаемые автором вопросы не только остроактуальны, но и способны обнажить новые пласты смыслов – интуитивно знакомые, но давно не замечаемые, позволяющие лучше понять стремительно меняющийся мир гипермодерна. Марк Оже – директор по научной работе (directeur d'études) в Высшей школе социальных наук, которой он руководил с 1985 по 1995 год.

Марк Оже

Культурология / Философия / Образование и наука
Градостроительная политика в CCCР (1917–1929). От города-сада к ведомственному рабочему поселку
Градостроительная политика в CCCР (1917–1929). От города-сада к ведомственному рабочему поселку

Город-сад – романтизированная картина западного образа жизни в пригородных поселках с живописными улочками и рядами утопающих в зелени коттеджей с ухоженными фасадами, рядом с полями и заливными лугами. На фоне советской действительности – бараков или двухэтажных деревянных полусгнивших построек 1930-х годов, хрущевских монотонных индустриально-панельных пятиэтажек 1950–1960-х годов – этот образ, почти запретный в советский период, будил фантазию и порождал мечты. Почему в СССР с началом индустриализации столь популярная до этого идея города-сада была официально отвергнута? Почему пришедшая ей на смену доктрина советского рабочего поселка практически оказалась воплощенной в вид барачных коммуналок для 85 % населения, точно таких же коммуналок в двухэтажных деревянных домах для 10–12 % руководящих работников среднего уровня, трудившихся на градообразующих предприятиях, крохотных обособленных коттеджных поселочков, охраняемых НКВД, для узкого круга партийно-советской элиты? Почему советская градостроительная политика, вместо того чтобы обеспечивать комфорт повседневной жизни строителей коммунизма, использовалась как средство компактного расселения трудо-бытовых коллективов? А жилище оказалось превращенным в инструмент управления людьми – в рычаг установления репрессивного социального и политического порядка? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в этой книге.

Марк Григорьевич Меерович

Скульптура и архитектура

Похожие книги

Александровский дворец в Царском Селе. Люди и стены, 1796–1917
Александровский дворец в Царском Селе. Люди и стены, 1796–1917

В окрестностях Петербурга за 200 лет его имперской истории сформировалось настоящее созвездие императорских резиденций. Одни из них, например Петергоф, несмотря на колоссальные потери военных лет, продолжают блистать всеми красками. Другие, например Ропша, практически утрачены. Третьи находятся в тени своих блестящих соседей. К последним относится Александровский дворец Царского Села. Вместе с тем Александровский дворец занимает особое место среди пригородных императорских резиденций и в первую очередь потому, что на его стены лег отсвет трагической судьбы последней императорской семьи – семьи Николая II. Именно из этого дворца семью увезли рано утром 1 августа 1917 г. в Сибирь, откуда им не суждено было вернуться… Сегодня дворец живет новой жизнью. Действует постоянная экспозиция, рассказывающая о его истории и хозяевах. Осваивается музейное пространство второго этажа и подвала, реставрируются и открываются новые парадные залы… Множество людей, не являясь профессиональными искусствоведами или историками, прекрасно знают и любят Александровский дворец. Эта книга с ее бесчисленными подробностями и деталями обращена к ним.

Игорь Викторович Зимин

Скульптура и архитектура
Две Москвы. Метафизика столицы
Две Москвы. Метафизика столицы

Рустам Рахматуллин – писатель-эссеист, краевед, многие годы изучающий историю Москвы, – по-новому осмысляет москвоведческие знания. Автор прибегает к неожиданным сопоставлениям и умозаключениям, ведет читателя одновременно по видимой и невидимой столице.Сравнивая ее с Римом, Иерусалимом, Константинополем, а также с Петербургом и другими русскими городами, он видит Москву как чудо проявления Высшего замысла, воплощаемого на протяжении многих веков в событиях истории, в художественных памятниках, в городской топографии, в символическом пространстве городских монастырей и бывших загородных усадеб. Во временах Московского Великого княжества и Русского царства, в петербургскую эпоху и в XX столетии. В деяниях Ивана Калиты и святого митрополита Петра, Ивана III и Ивана Грозного, первопечатника Ивана Федорова и князя Пожарского, Петра I и Екатерины II, зодчих Баженова и Казакова и многих других героев книги.

Рустам Эврикович Рахматуллин

Скульптура и архитектура