Граф

Отец Антоний описывал поступки графа. Никогда в своей жизни не видев Султана Сулеймана, он смог дать ему устный портрет в мельчайших подробностях. И кардиналы чем дальше, тем больше испытывали возбужденное волнение. Страх, смешанный с восторгом. Ужас с тревогой…

Когда повествование закончилось Папа Павел IV долго не мог собраться с мыслями. Поборник церковной морали. Инквизитор. Сторонник возрождения высокой духовности. Он просто не мог во все сказанное поверить. Скорее даже не хотел, как и все окружающие. Но новости о разгроме древнего города бежали впереди этих вестников…

– Это просто невероятно, – тихо произнес французский кардинал.

Он, конечно, отстаивал интересы своего Руа, но в чем они заключались сейчас? Ответа он не знал. Во всяком случае первое, что он вспомнил, это Иерусалимско королевство[73], возрождением которого отчетливо запахло.

Борьба с Габсбургами – серьезное дело. Но возвращение старинных плацдармов в Леванте значило куда больше. Тем более, что отец Антоний поведал о наследном принце Дании, вдохновленном и восхищенном походом графа Триполи.

По словам священника, этот аристократ просто пылал, переполняемый страстью и рвением. Посему, не у кого не было сомнений – вернувшись к себе домой он начнет ТАКОЙ тарарам, что и не пересказать. Застарелые войны со Швецией сжирали ресурсы старой-доброй Дании. И, видя то, какой урожай можно «пожать», если действовать дерзко, он, без всякого сомнения, начнет свой викинг.

А кого там грабить?

Вестимо. Того, кто «паразитировал» на разнице курсов из-за революции цен. То есть, в первую очередь обитателей Нидерландов. Каковым в скорости станет жарко и душно. Да и купцов из Ганцы вряд датчане станут привечать.

Понятно, что полноценно воевать Дания против столь значительных противников не сможет. Но она и не будет. Воевать. Судя по настроению наследника датской короны, он постарается возродить «добрые» традиции викингов. Тем более, что Ганза уже слаба, а Нидерланды зажаты в тисках клубка противоречий между Валуа, Габсбургами и пытающимися на этом что-то выиграть Тюдорами.

Насколько это, конечно, реально – большой вопрос. Но кардиналы были склонны считать, что даже если у него ничего и не получится, то он все равно будет пробовать. А это в самом скором времени превратит северную торговлю в очень рискованное предприятие. Хотя бы на время…

– Это чудо, – тихо-тихо и с очень кислой миной прошептал Павел IV. – Настоящее чудо…

По странному стечению обстоятельств во многих сотнях километров от этого места, в Вене, происходил экстренное собрание Рейхстага Священной Римской Империи. И у Фердинанда I Габсбурга было понимание – его звездный час наконец настал. Османская Империя покачнулась и появилась возможность нанести по ней сокрушительный удар. Ведь в 1555 году удалось заключить Аугсбургский мир и прекратить на время Гражданскую войну внутри Священной Римской Империи. И за минувшее время все основные административные институты державы успели прийти в порядок и заработать. Да и сама Империя немного оправилась от затяжной борьбы.

– Граф Триполи совершил невозможное! – воскликнул Фердинанд I Габсбург, открывая собрание Рейхстага. – Прошу вас очень внимательно выслушать этого человека. – махнул он рукой на неприметного худощавого священника рядом.

– Кто это? – выкрикнул Иоахим II Гектор курфюрст Бранденбурга.

– Это представитель Константинопольского патриарха. Прошу, – произнес Император, давая слово этому человеку. Никто в Рейхстаге не возражал. Скорее, напротив. Сведения из сердца Османской Империи им всем казались невероятно важными и ценными. Любые.

– Султан сбежал в Галат и, собрав там войска, попытался отбить Константинополь, – удивительно громким голосом профессионального проповедника начал говорить этот человек на вполне приличном верхнегерманском наречии. – В городе до сих пор уличные бои. Дворец Топкапы сожжен и разграблен. Крепость Едикале сожжена и разграблена. Старый дворец разграблен и представляет собой жалкое зрелище. Казна утрачена. Реликвии и сокровища утрачены. Сотни кораблей, стоявших в бухте Золотой Рог сожжены. Среди янычар волнения, из-за голода и безденежья.

Священник сделал паузу, обводя всех присутствующих долгим взглядом. После чего, улыбнувшись, продолжил:

– Султан вынужден стягивать войска с границ. Восставшие рабы продолжают разорять Румелию. Но на них почти никто не отвлекается. Сулейман пытается собрать вокруг себя кулак из верных войск. Однако люди, что стекаются к нему, сразу оказываются в сложном положении. Снабжение пока не удалось восстановить и голод очень быстро лишает подкрепления стойкости духа.

– Об уходе многих османских войск мне уже сообщили дружественные венгры. – подтвердил Император.

– В Египте восстание! – воскликнул священник. – Армяне также восстали. Шахиншах объявил сбор войск и, без всякого сомнения, вскоре выступит в поход.

Священник замолчал.

Рейхстаг также не спешил никак реагировать.