Графъ

Он не мог дать четкое определение тому, что его так взволновало. Но оно волновало, как близкий глоток свободы после долгих месяцев в каменном мешке, как предчувствие эйфории победы. Такой же точно трепет он испытал однажды в водительском сидении своей первой новой иномарки. Машина ему ещё не принадлежала, но уже была заведена под ним, а он слушал ее урчание и представлял, как втопит педаль до дна, как полетит он на ней к горизонту…

Горничная помешала развитию событий, спугнув девчонку своим пылесосом. Та скинула рубашку и бежать. Смешная. Теперь ее попытки жонглировать неприязнью и безразличием иначе, как цирковым номером, не назовёшь. Женщина, которая не испытывает к мужчине ничего кроме отвращения, его рубашки на себя надевать не станет…

Граф довольный и оживленный нашёл в гардеробе ту саму вещь. Сам разделся, натянул спортивные шорты, по пути в спортзал поднялся в гостевую и оставил на кровати приглянувшуюся девочке часть себя. Пусть носит.

Он знал, что ее нет в комнате. Сейчас Лера бежала от себя по беговой дорожке. И Глеб решил, что ему тоже необходимы некоторые физические упражнения перед сном…

Глава 19

Глава 19

Стремительному галопу Новодворской нужно было дать имя, обозначив его в энциклопедиях, как редкое природное явление или сложный физико-химический процесс. Оно притягивало, как стихия, с которой у Глеба давно кровные счёты. От него пекло жаром до опалённых бровей, как от объятого пламенем дома. Смотреть можно бесконечно, пока у стихии есть источник питания. И пока крутится механизм дорожки.

Только терпение где взять?

Лань! Несётся, почти не касаясь подошвами ленты, ритмично работая бёдрами и локтями. Не бег - а песня I love to hate you, которая грохотала в динамиках уже третий или четвёртый круг.

Довольно длинную дистанцию она взяла для такого темпа. Голубая футболка заметно потемнела в области лопаток, пряди, выбившиеся из хвоста прилипли к вискам и шее. Голень влажно блестела.

Да, жарковато, пожалуй, будет.

Нестерпимо захотелось куснуть ее за лодыжку. До оглушающей ненависти, ускоряющей сердце, до спазма в челюсти, до треска натянутой плоти в паху. «Поскорее бы закончить с тобой, девочка, и избавиться. Чтобы с глаз долой. Узнаю только, идейная ты или продалась - либо отпущу с миром и хорошими чаевыми. Либо закопаю. В любом случае я тебя сначала распечатаю. Аккуратно или не очень - как пойдёт. И возможно, уже сегодня!».

Она не заметила, что он подошёл и встал у бортика беговой - бежала, закрыв глаза и профессионально выдыхала ртом активно поглощаемый воздух. Или делала вид, что не заметила. Однако, носом в его сторону она повела до того, как Глеб нажал на кнопку «стоп» панели беговой и пультом организовал в спортзале тишину. Девчонка замедлилась, перешла на шаг, пока лента не остановилась полностью. Она уже всё поняла и наморщила нос. Веки подняла медленно, нехотя, и губы красивые заранее сложила так, будто Глеб и есть - источник вони.

«Переигрываешь, конфетка. Блефуешь. Тебе нравится мужской запах. Конкретно - мой».

Лера повернулась, стерла тыльной стороной кисти пот со лба и устало привалилась к поручню тренажёра. Сплела на взволнованной груди руки, всем своим глубоко нравственным обликом показывая, что Графу здесь не рады.

- Сублимируешь? - спросил внезапно и хрипло.

- Борюсь с гиподинамией, - оправдалась и быстро уронила взгляд, потом стала тыкаться им куда попало наугад: то в его губы, то в шею и грудь, усердно избегая прямого контакта глаза в глаза.

Очевидно, он ей не так неприятен, как она пытается изобразить. А нос она воротит, потому, что считает себя самой умной - решила измерить глубину его веры в предлагаемые обстоятельства. Не учла только девочка, что он катала со стажем и не такие жульены попадались с фуфлом на его намётанный глаз…

Но сейчас этот глаз срисовал каплю пота, ползущую по ее виску, скуле, к шее. И Глеб чувствовал, что вместе с этой каплей ускользает от него контроль над собой, прямо в ложбинку между стянутыми топиком сочными грудями. Язык закололо и запершило в глотке, как от острой жажды. Если порча - не мракобесие, то вот она, собственной персоной стоит, мокрая и солёная. Нервными клетками его щёлкает, как пузырьками упаковочной пленки.

Глеб проглотил вставший поперёк горла кадык.

- Хорошо бегаешь, красиво, - признался он, - но у меня идея получше.

Выпутав ее влажное запястье из узла скрещенных рук, потянул за собой к углу зала, застеленному матами. Валерия шла неохотно, но шла, корча смиренную невольницу.

- Надевай! - Глеб снял с крючка свои боксёрские перчатки.

- Зачем? - она, наконец, наградила Графа удивленным взглядом и завела свободную руку за спину.

«Целоваться будем!»

- Японцы так избавляются от гнева, вызванного стрессом и переутомлением. - Глеб понял, что вряд ли девчонка с таким норовом воспримет его слова, как руководство к действию, взялся сам надевать ей перчатки. - У них есть специальные комнаты, где офисные работники канифолят своих начальников. А вернее, манекенов, исполняющих эту почётную обязанность.