Графъ

Перчатки были ей велики и на голые руки без защитных лент их никто не надевает. Но откуда ей знать? Тем более, что нужны они таким нежным ручкам, не столько для защиты, сколько для веры в совершаемые действия. Ну, и чтобы не царапалась. Все-таки глаза не казенные.

- А с чего ты взял, что я нуждаюсь в избавлении от гнева? - фыркнула, наблюдая за манипуляциями с ее кистями. - Я бы лучше избавилась от его причины.

Посмотрел на неё, затягивая туго ремень второй перчатки. Не вякнула. Только едва заметно моргнула.

- С того… что ты меня хочешь. А сказать боишься. А это стресс.

Девичья рука в огромной кожаной подушке неуверенно дрогнула. Ненависть - антивирус для операционной системы одиночек. Но нужно держать ее в холоде, следить за температурой, не давая ей нагреваться до ноля.

А Глеб чувствовал, что термометр закипает. У обоих.

- Да, дорогуша, сколько раз ты думала обо мне в дУше с тех пор, как мы там с тобой… - он многозначительно оборвал фразу, наблюдая, как кобра выпрямляется в стойку, распускает капюшон, растягивает губы в ядовитую улыбку, а глаза как у загнанной бегают в поисках слабого места у противника.

- Кстати, - зашипела, - хорошо, что напомнил. Там слив засорился.

Отступила на шаг влево, решила с тыла жалить. Глеб развернул корпус в том же направлении и тоже шагнул. Какой-то странный пасодобль начинался. Она обходила его против часовой стрелки, а он, как бык, взглядом целился в движущееся красное пятно перчаток, не давая кобре зайти за спину. В висках молотило. Похмелье с адреналином выступали через кожу испариной, карусель ускорялась и два тела на ее орбите сближались, хотя, по всем законам, их должно было бы раскидать давно по разным галактикам. Если бы не эта нездоровая тяга…

- Неужели я не прав? Лера? Ни разу не думала? - усмехнулся и выбросил козырь: - Даже когда рубашку мою обнюхивала?

Феминизм внезапно заглох и встал набухающей яростью в глазах. А потом так же внезапно красный снаряд взметнулся вверх и со всей женской обидой обрушился на левое плечо Глеба.

- Мазила! - возвестил он, отметив, однако, что удар вышел ощутимый. - Давай ещё! - подначивал, отступая, - врежь как следует!

Следующая попытка заткнуть манипулятора прилетела справа - перчатка вскользь задела скулу и то, только потому, что он даже не думал защищаться и уворачиваться.

- Слабачка! - клацнул зубами и сделал шаг к девчонке. - Разозлись! Врежь со всей дури!

Лера всхлипнула и замолотила слева, справа, как лопастями, под аккомпанемент бодрящих провокаций Глеба. Потом она выбилась из сил, опустила потяжелевшие перчатки, согнулась в таран и бросилась в атаку. Как пчела на смертельную угрозу улью. Он поймал ее в падении. Сгрёб в охапку и перевернул, прижав собой к настилу.

- Тихо, тихо, - сказал на ухо тоном, каким мясник успокаивает обреченное на съедение животное. - Успокоилась и перестала брыкаться.

Она обмякла. Но выжала сквозь зубы:

- Сволочь!

- Да хочешь! - согласился Глеб.

- Гад!

- Очень хочешь…

- Убью тебя…

- Хочу тебя…

Девчонка снова попыталась причинить Графу физические увечия, несколько раз слабо хлопнув его перчатками по спине. Потом резко раскинула руки в стороны и захныкала, как сиротка перед государственной бормашиной. Расслабься, девочка, я тебе секс предлагаю, а не инквизицию!

С этой мыслью Глеба посетило желание пройтись по некоторым ее эрогенным пунктам, пока положение позволяет. Устроился на ней поудобнее, вплёл пальцы в растрепанные волосы и стал целовать мокрое лицо, губы. Единоличное, эксклюзивное право пользоваться этими богатствами и мысль, что это он дал себе сие право, заводила своей дерзостью. Он имеет власть иметь кого хочет!

Девчонка уже не сжимала нервно челюсти, она встречала губами его дыхание, и пару раз Глебу показалось, что ее язык, как бы это сказать, - на его стороне.

Низ живота постреливало, но терпимо. Все-таки вчерашняя муркина акция «три по цене двух» притупила тестостероновую агрессию, гудевшую в яйцах всю последнюю неделю. Нет, сегодня рано. Послезавтра может быть поздно. А завтра - в самый раз. Но помацать ее можно немного уже сейчас.

Сполз губами по шее к ключице, носом и языком скатился по груди в знойную тень ложбинки, втягивая в себя ее запах и вкус. Солёная и чистая, как слеза. Смял в ладони упругую округлость, зубами прикусил сосок. Там у всех нерешительных барышень такая кнопочка, вызывающая тихий стон…

А Лера охнула. И не просто произнесла междометие, а словно прикусила себе язык на нецензурном выражении крайней степени потрясения.

- О-ох! - повторила, после того как затрещали швы на ее топике.

«Да, охуенно!» - выдохнул Глеб и вцепился зубами в лобок через эластичную ткань шортов. «Никогда раньше не пробовал ничего новодворского!».

Лера вытянулась в струну, подняла бёдра, неосознанно подсказывая мужчине дальнейшие действия. А когда сама невинность просит, отказать невозможно! Глеб подцепил резинку шортов, потянул слегка вниз, осыпая ее живот лёгкими укусами. Все-таки, он был ещё в состоянии дать девчонке последний шанс. Остановился, посмотрел, оценил стадию готовности блюда. Нет, жестковата ещё дичь…