Граф де Монте-Кристо. Части 4, 5, 6

— Столько же тысяч, сколько ты мне обещал сотен, — заметил Кадрусс, — верно говорят, что незаконнорожденным везет. Пять тысяч франков в месяц… Куда же, черт возьми, можно девать столько денег?

— Бог мой! Истратить их недолго, и я, как ты, мечтаю иметь капитал.

— Капитал… понятно… всякий хотел бы иметь капитал.

— А у меня он будет.

— Кто же тебе его даст? Твой князь?

— Да, мой князь, но, к сожалению, я должен еще подождать.

— Подождать чего? — спросил Кадрусс.

— Его смерти.

— Смерти твоего князя?

— Да.

— Почему это?

— Потому что он упоминает меня в своем завещании.

— Правда?

— Честное слово!

— А сколько?.

— Пятьсот тысяч.

— Вон куда хватил!

— Я тебе говорю.

— Быть не может!

— Кадрусс, ты мне друг?

— А как же! На жизнь и на смерть.

— Я открою тебе тайну.

— Говори.

— Но только помни…

— Буду нем как рыба.

— Так вот, мне кажется…

Андреа замолчал и оглянулся.

— Тебе кажется… Да ты не бойся! Мы совсем одни!

— Мне кажется, что я нашел своего отца.

— Настоящего отца?

— Да.

— Не папашу Кавальканти?

— Нет, тот уехал; настоящего, как ты говоришь.

— И этот отец…

— Кадрусс, это граф де Монте-Кристо.

— Да что ты!

— Да, тогда, видишь ли, все становится понятным. Он, видимо, не может открыто признать меня, но меня по его воле признает старик Кавальканти и получает за это пятьдесят тысяч франков.

— Пятьдесят тысяч франков за то, чтобы стать твоим отцом! Я бы согласился за полцены, за двадцать тысяч, за пятнадцать тысяч. Как же ты не подумал обо мне, неблагодарный?

— Да разве я знал об этом? Все это было устроено, когда мы еще были там.

— Да, верно. И ты говоришь, что в своем завещании…

— Он оставляет мне пятьсот тысяч франков.

— Ты уверен?

— Он сам мне показывал, но это еще не все.

— Существует приписка, как я говорил?

— Вероятно.

— Ив этой приписке?

— Он признает меня своим сыном.

— Что за добрый отец, славный отец, достойнейший отец! — воскликнул Кадрусс, подкидывая в воздух тарелку и ловя ее обеими руками.

— Вот видишь! Скажи после этого, что у меня есть от тебя тайны!

— Ты прав, и твое доверие ко мне делает тебе честь. И что же, этот князь, твой отец — богатый человек, богатейший?

— Еще бы. Он сам не знает, сколько у него денег.

— Да не может быть!

— Кому же знать, как не мне: ведь я вхож к нему в любое время. На днях банковский служащий принес ему пятьдесят тысяч франков в бумажнике величиною с твою скатерть, а вчера сам банкир привез ему сто тысяч золотом.

Кадрусс был ошеломлен; в словах Андреа ему чудился звон металла, шум пересыпаемых червонцев.

— И ты вхож в этот дом? — наивно воскликнул он.

— Во всякое время.

Кадрусс помолчал; было видно, что его занимает какая-то важная мысль.

Вдруг он воскликнул:

— Как бы мне хотелось видеть все это! Как все это должно быть прекрасно!

— Да, правда, — сказал Андреа, — он живет великолепно.

— Ведь он, кажется, живет на Елисейских полях?

— Номер тридцать.

— Номер тридцать? — повторил Кадрусс.

— Да, великолепный особняк, с двором и садом, ты должен знать!

— Очень возможно, но меня интересует не внешний вид, а внутренний; какая, должно быть, там прекрасная обстановка!

— Ты когда-нибудь бывал в Тюильри?

— Нет.

— У него гораздо лучше.

— Скажи, Андреа, должно быть, приятно бывает нагнуться, когда этот добрый Монте-Кристо уронит кошелек?

— Незачем ждать этого, — сказал Андреа, — деньги в этом доме и так валяются, как яблоки в саду.

— Ты бы когда-нибудь взял меня с собой.

— Как же это можно? В качестве кого?

— Ты прав, но у меня от твоих слов слюнки потекли. Я непременно должен это видеть собственными глазами, я уж найду способ.

— Не дури, Кадрусс!

— Я скажу, что я полотер.

— Там всюду ковры.

— Ах, черт! Значит, мне придется только воображать себе все это.

— Поверь, это будет лучше всего.

— Ну, хоть расскажи мне, что там есть?

— Как же я тебе расскажу?

— Ничего нет легче. Дом большой?

— Не большой и не маленький.

— А как расположены комнаты?

— Ну, знаешь, если тебе нужен план, давай бумагу и чернила.

— Сейчас дам! — поспешно заявил Кадрусс.

И он взял со старенького письменного стола лист бумаги, чернила и перо.

— Вот! — сказал Кадрусс. — Изобрази-ка мне это на бумаге, сынок.

Андреа едва заметно улыбнулся, взял перо и приступил к делу.

— При доме, как я уже тебе говорил, есть двор и сад; вот посмотри.

И Андреа начертил сад, двор и дом.

— Ограда высокая?

— Нет, футов восемь или десять, не больше.

— Это большая неосторожность, — сказал Кадрусс.

— Во дворе — кадки с померанцевыми деревьями, лужайки, цветники.

— А капканов нет?

— Нет.

— А где конюшни?

— По обе стороны ворот, вот здесь и здесь.

И Андреа продолжал чертить.

— Нарисуй мне нижний этаж, — сказал Кадрусс.

— В нижнем этаже — столовая, две гостиные, бильярдная, прихожая, парадная лестница и внутренняя лестница.

— Окна?

— Окна великолепные, большие, широкие. Я думаю, в каждое стекло мог бы пролезть человек твоего роста.

— И на кой черт устраивают лестницы, когда в доме имеются такие окна.

— Что поделаешь! Роскошь!

— А ставни есть?

— Ставни есть, но их никогда не закрывают. Большой оригинал этот граф Монте-Кристо, любит смотреть на небо даже по ночам.

— А где спят слуги?