Граф де Монте-Кристо. Части 4, 5, 6

— В вашем доме, быть может, в вашей семье, скрывается одно из тех чудовищ, которые рождаются раз в столетие. Локуста и Агриппина жили в одно время, но это исключительный случай, он доказывает, с какой яростью Провидение хотело истребить Римскую империю, запятнанную столькими злодеяниями. Брунгильда и Фредегонда — следствие мучительных усилий, с которыми нарождающаяся цивилизация стремилась к познанию духа, хотя бы с помощью посланца тьмы. И все эти женщины были молоды и прекрасны. На их челе лежала когда-то та же печать невинности, которая лежит и на челе преступницы, живущей в вашем доме.

Вильфор вскрикнул, стиснул руки и с мольбой посмотрел на доктора.

Но тот безжалостно продолжал:

— "Ищи, кому преступление выгодно" — так гласит одна из аксиом юридической науки.

— Доктор! — воскликнул Вильфор. — Сколько раз уже человеческое правосудие было обмануто этими роковыми словами! Я не знаю, но мне кажется, что это преступление…

— Так вы признаете, что это преступление?

— Да, признаю. Что еще мне остается? Но дайте мне досказать. Я чувствую, что я — главная жертва этого преступления. За всеми этими загадочными смертями таится моя собственная гибель.

— Человек, — прошептал д’Авриньи, — самое эгоистичное из всех животных, самое себялюбивое из всех живых созданий! Он уверен, что только для него одного светит солнце, вертится земля и косит смерть. Муравей, проклинающий Бога, взобравшись на травинку! А те, кого лишили жизни, они не жертвы? Маркиз де Сен-Меран, маркиза, господин Нуартье…

— Как? Господин Нуартье?

— Да! Неужели вы думаете, что покушались на этого несчастного слугу? Нет, как Полоний у Шекспира, он умер вместо другого. Нуартье — вот кто должен был выпить лимонад. Нуартье и пил его, а тот выпил случайно, и хотя умер Барруа, но умереть должен был Нуартье.

— Почему же не погиб мой отец?

— Я вам уже объяснял в тот вечер, в саду, когда умерла госпожа де Сен-Меран: потому что его организм привык к употреблению этого самого яда. Потому что доза, недостаточная для него, смертельна для всякого другого. Словом, потому что никто на свете, даже убийца, не знает, что вот уже год, как я лечу господина Нуартье бруцином, между тем как убийце известно, да он убедился и на опыте, что бруцин — сильно действующий яд.

— Боже! — прошептал Вильфор, ломая руки.

— Проследите действия преступника: он убивает маркиза…

— Доктор!

— Я готов присягнуть в этом. То, что мне говорили о его смерти, слишком точно совпадает с тем, что я видел собственными глазами.

Вильфор уже не спорил. Он глухо застонал.

— Он убивает маркиза, — повторил доктор, — он убивает маркизу. Это сулит двойное наследство.

Вильфор отер пот, струившийся по его лбу.

— Слушайте внимательно.

— Увы, я ловлю каждое ваше слово, — пробормотал Вильфор.

— Господин Нуартье, — безжалостно продолжал д’Авриньи, — в своем завещании отказал все, что имеет, бедным, тем самым обделив вас и вашу семью. Господина Нуартье пощадили, от него нечего было ждать. Но едва он уничтожил свое первое завещание, едва успел составить второе, как, по-видимому, опасаясь, что он может составить и третье, его отравляют. Ведь завещание, если не ошибаюсь, составлено позавчера. Как видите, времени не теряли.

— Пощадите, д’Авриньи!

— Никакой пощады, сударь. У врача есть священный долг, и во имя его он восходит к источникам жизни и спускается в таинственный мрак смерти. Когда преступление совершено и Бог в ужасе отвращает свой вздор от преступника, долг врача сказать: "Это он!"

— Пощадите мою дочь! — прошептал Вильфор.

— Вы сами назвали ее — вы, отец.

— Пощадите Валентину! Нет, это невозможно. Я скорее обвинил бы самого себя! Валентина — золотое сердце, сама невинность!

— Пощады быть не может, господин королевский прокурор. Улики налицо: мадемуазель де Вильфор сама упаковывала лекарства, которые были посланы маркизу де Сен-Меран, и маркиз умер.

Мадемуазель де Вильфор приготовила питье для маркизы де Сен-Меран, и маркиза умерла.

Мадемуазель де Вильфор взяла из рук Барруа графин с лимонадом, который господин Нуартье обычно весь выпивает утром, и старик спасся только чудом.

Мадемуазель де Вильфор — вот преступница, вот отравительница! Господин королевский прокурор, я обвиняю мадемуазель де Вильфор, исполняйте свой долг!

— Доктор, я не спорю, не защищаюсь, я верю вам, но не губите меня, не губите мою честь!