Граф Феникс

– Достопочтенные братья и дражайшие сестры! – сказал он на южном французском наречии. – Вам известно, что истинное масонство еще в раю открылось под священным древом разума и сообщилось жене и мужу. Итак, не только мастера, но и мастерицы таинства наши призваны хранить и приумножать. Вспомните, что сивиллы и пифии в древности председательствовали в святилищах. Вспомните великую Ипатию, матерь Александрийской академии, убитую изуверами и профанами. С ней погасло сияние мудрости. И вам ли о том говорить, россияне? Не жена ли облечена порфирой власти и восседает на престоле ваших царей? Так, премудрая Екатерина сделала счастливыми миллионы подданных. Она сеятель-ница нивы северных народов, гипербореев, скифов и сарматов. Но лишь тогда в этих необозримых, окруженных семью морями странах разольется яркий свет истины, когда премудрая Астрея примет в свои руки мастерский молоток и с царственным сыном своим станет гроссмейстериной и Великой матерью египетского масонства, которое я вам открою, как некогда блаженный Дионис виноградную лозу! Радуйтесь, сестры и братья! Наступил великий день. Сам Великий Кофт явится сейчас для открытия и закладки краеугольных камней храма истины. С этими словами Калиостро сошел с помоста и дал знак своей супруге следовать за ним. С высокой четой удалились из ложи также госпожа Ковалинская и еще три дамы.

Сообщение произвело глубокое впечатление на членов капитула. Они перешептывались, спрашивая друг друга, когда же таинственный Великий Кофт пожаловал в Петербург и кто он? Никто, даже сам Иван Перфильевич, ничего о нем не знал. И для него все это было совершенной неожиданностью.

– По воздуху, что ли, Кофт прилетит? – спрашивали наиболее скептически настроенные.

– Надо думать, что он так же нам будет показан, как и сокровище на стрелке! – заметил князь Мещерский.

Оставшиеся в ложе дамы горели любопытством и нетерпением.

Прошло не менее получаса томительного ожидания, прежде чем стража и надзиратели стуком и восклицаниями возвестили о приближении таинственного Кофта.

Двери распахнулись. Все взоры устремились на торжественный кортеж.

Первой вступила Серафима и с ней четыре дамы, избранные в число савских жен Великой матери египетского масонства. Они были юны и прекрасны в своих перламутровых с ритуальными украшениями нарядах.

Но взоры всех устремились на следовавшего за жрицами предполагаемого таинственного Кофта.

Лицо его было скрыто черной маской с красной окантовкой, почти полностью закрывавшей лицо. Длинное шелковое золотистое платье, похожее на рясу, было вышито от плеч и до пят иероглифами красного цвета. На голове красовался убор из сложенных египетских повязок, концы которых ниспадали вниз, обрамляя лицо и свисая с плеч на грудь. Повязки на голове поддерживались венком из искусственных цветов лотоса, тюльпанов, роз, лилий, яблони, осыпанных камнями, по-видимому, драгоценными. На груди через плечо была лента изумрудного цвета с нашитыми на ней двадцатью двумя священными буквами древнееврейского алфавита и изображениями жуков-скарабеев. На поясе из красного шелка висел широкий рыцарский меч, рукоять которого имела форму креста. Колени закрывал квадратный фартук с магическими знаками. Войдя в ложу, Великий Кофт остановился у западного края символического ковра. Серафима прошла по восточному его краю и, повернувшись лицом к загадочному незнакомцу, подняла над головой руку, в которой держала ручку круглого зеркала.

Таинственный голубоватый свет, как лунный луч, тянулся от тусклой поверхности зеркала…

Четыре савские жены стали по бокам ковра.

Кофт преклонил голову и простер благословляющие длани, осеняя ими все собрание. Савские жены всплеснули руками и воскликнули:

– Великий Кофт, откройся нам!

Все затаили дыхание, горя нетерпением. Наконец маска упала…

– Калиостро! – вырвалось у членов капитула единодушное восклицание.

– Калиостро! – как эхо, повторили дамы.

– Калиостро! – произнес, роняя из рук молоток, Иван Перфильевич.

В самом деле, это был граф.

Такого оборота они никак не ожидали. Но уже Кофт-Калиостро благословлял их направо и налево, сложив персты в магическое знамение, и затем, поднявшись на помост, обратился к собранию с такими словами:

– Да, достопочтенные братья и любезные сестры, пребывавший среди вас граф Калиостро и есть Великий Кофт!

И, подняв выпавший из ослабевших рук Елагина молоток, он ударил им по алтарю и воскликнул:

– Силою триединого! Я, Великий Кофт, гроссмейстер истинного, древнего египетского масонства, учреждаю ложу-матерь этого таинственного ордена и посвящаю вас всех, мужей и жен! Да будет так!

Воцарилось молчание.

– Полагаю, что недурно было бы поужинать! – сказал вдруг тихим голосом Елагин.

– И очень недурно было бы, ваше превосходительство! – отозвался князь Мещерский.

И все стали, не дожидаясь Великого Кофта, снимать мантии, ленты и передники. Но дамы окружили магистра, чтобы помочь ему разоблачиться.

ГЛАВА LXII Конец Великого Кофта