Граф из Техаса

— Вам придется извинить мою слабость, — сказал он. — Уверяю вас, это вовсе не похоже нa меня. Но ведь так же невероятно и то, что в меня выстрелили. Видите ли, я никогда до этого не был ранен.

— Нет, я и не думала, что были. Давайте помолимся, чтобы это был первый и последний раз.

— Да.

Харгривс облокотился на Люсинду, и они направились к выходу из винного погреба.

— M-м, теперь о вашем доме… — сказал он.

— О моем доме?

— Да. Я ужасно сожалею, кузина.

— Спасибо. Я так и думала.

— Я не намеревался поджечь его.

— Вы?

— Да. Это как-то просто случилось само по себе.

Люсинда резко отстранилась от него, и Харгривс с громким стоном опустился на пол у стены тоннеля.

— Это вы сожгли мой дом?

— Не нарочно. Я искал дневники моей бабушки.

— В моем доме?

— Да.

— Но ваша бабушка никогда не жила там!

— О, но там много лет назад жила ее престарелая компаньонка. Я, конечно, знал об этом и подумал, что она, возможно, спрятала бабушкины дневники там, чтобы они не попали на глаза деду. Когда я искал их, то нечаянно опрокинул зажженную лампу, масло пролилось, и огонь распространился быстрее, чем я смог остановить его. Прежде, чем я осознал, что произошло, пламя охватило весь дом, и мне уже не приходилось думать ни о чем другом, как о спасении собственной жизни. Я не хотел, чтобы вы потеряли свой дом, кузина. Я только хотел найти доказательство законности моего рождения. И вам, конечно, как никому другому известно, насколько это важно.

— Да, — сказала она. — Я знаю.

— Тогда вы прощаете меня?

— За то, что вы хотели найти доказательство законности своего рождения — да. Но за то, что вы сожгли дотла мой дом, — никогда.

Она развернулась и быстрым шагом пошла в направлении, откуда они только что пришли.

— О, послушайте, кузина, — окликнул ее Харгривс. — Ведь для вас все закончилось хорошо, не так ли? Я хотел сказать, вы потеряли все, что у вас было, но чего стоят те бедные пожитки по сравнению с тем, что есть у вас сейчас?

Она опять изменила направление и подошла к нему.

— И что же это, скажите мне, что у меня есть теперь?

— Ваш чертов техасец, конечно.

— Большое спасибо. Вы имеете в виду, что мы любовники?

— Ну да.

— Вы, самонадеянный идиот. Разве вы не понимаете, что благодаря вам, все что у нас с ним было, больше уже невозможно.

— О чем вы говорите?

— Я говорю о том, что своим несвоевременным вмешательством, вы, возможно, разрушили наши жизни.

— Разрушили? Как?

— Разве вы не понимаете? У нас с Прескоттом нет больше будущего. Если вы действительно законный наследник, а я подозреваю, это так и есть, он вернется домой, а я останусь здесь без гроша за душой.

А про себя она добавила: «…а особенно без мужчины, который мог заполнить пустоту долгих дней и ночей, остающихся на мою, лишенную радостей, жизнь».

— Не будьте глупы, кузина. Даже я вижу, что вы любите друг друга.

— Любовь не вечна, кузен, — сказала Люсинда. — Пройдет время, она поблекнет, и от нее останутся только приятные воспоминания. А может быть, и их не останется.

— Я так не думаю. Влюбленный мужчина способен перевернуть небеса и землю, чтобы быть с женщиной, которую выбрал.

— Откуда вам это знать, — она развернулась и направилась от входа в винный погреб обратно в тоннель.

— Куда вы идете?

— Кто-то должен помочь Прескотту найти Гарика, прежде чем Гарик найдет и убьет его.

— А как же я? — взмолился Харгривс.

— Мне все равно. Оставайтесь здесь и истекайте кровью.

Глава 23

Десятью минутами позже проходя при очень тусклом свете лампы, едва освещавшем ей дорогу, из одного длинного коридора в другой, Люсинда услышала впереди звуки борьбы. Она ускорила шаг и повернула за угол как раз в тот момент, когда Эмерсон с силой ударил Прескотта кулаком в лицо.

— Остановитесь, — закричала она. — Остановитесь сейчас же!

Но ни один из мужчин не прислушался к ее воззванию. Каждый был слишком сосредоточен на том, чтобы пересилить другого.

Прескотт увернулся от одного из ударов Эмерсона и сам ударил его кулаком в живот с такой силой, что у того на короткое мгновение перехватило дыхание. Эмерсон скорчился от боли, но потом внезапно бросился на Прескотта и так сильно отбросил его к каменной стене, что от столь мощного удара стена начала рушиться.

Когда камни стали падать на земляной пол, Люсинда попятилась назад, опасаясь, что весь тоннель рухнет и погребет их под обломками.

Эмерсон с заплывшим глазом, который настолько распух, что уже не открывался, и со струящейся из разбитых губ кровью, тяжело дыша, секунду постоял, затем повернулся и бросился бежать, налетев на Люсинду. Он оттолкнул ее в сторону, чуть не сбив с ног, и стрелой понесся по тоннелю.

Она быстро восстановила равновесие и, поспешив к Прескотту, начала разбирать камни, завалившие его.

— Ты в порядке?

— Да, — простонал он. — Где этот сукин сын?

— Я счастлива тебе сказать, что он убежал. Может быть, на этот раз навсегда. Надеюсь, он больше не встанет на нашем пути.

— Только если я сам не прегражу ему дорогу.

Освободившись от самых тяжелых камней, Прескотт отбросил в сторону маленькие и поднялся на ноги.

— Ведь ты не собираешься опять броситься вдогонку за ним, правда?