Граф из Техаса

— Если я этого не сделаю, то кто?

— Шериф Пенхалиган, вот кто. О, пожалуйста, Прескотт, прислушайся к голосу разума. Ты не можешь сражаться с Гариком в одиночку.

— Я это делал раньше и сделаю опять, — сказал он, держась рукой за свои ушибленные ребра.

— И, возможно, в следующий раз ты погибнешь в схватке с ним. Я не хочу даже слышать об этом.

— Дорогая, я знаю, что ты боишься и беспокоишься за меня и хочешь, чтобы не случилось ничего плохого, но лучше не вмешивайся в это, слышишь? Это касается только меня и Эмерсона.

Не сказав больше ни слова, он развернулся и бросился в коридор и, даже не оглянувшись на Люсинду, побежал в направлении, в котором скрылся Эмерсон.

— Ты глупый! — закричала она. — Бестолковый упрямец, черт побери! О Боже, спаси меня от твердолобых мужчин, а в особенности от техасцев.

Как ни желал этого Прескотт, Люсинда не могла допустить, чтобы он опять дрался с Эмерсоном в одиночку.

Ей надо было выбрать: или бежать назад в замок, послать за шерифом и ждать, Бог знает сколько времени, пока он доберется, или последовать вслед за Прескоттом и догнать его прежде, чем он сделает что-нибудь с Эмерсоном или Эмерсон сотворит с ним какой-нибудь ужас. Поразмыслив, она остановилась на втором.

Однако, когда Люсинда собиралась уже броситься вдогонку за Прескоттом, что-то, блеснувшее в проломе разрушившейся стены, привлекло ее внимание. Она на мгновение остановилась, раздумывая, было ли это на самом деле или же ей просто почудилось. В конце концов любопытство взяло верх, и она заглянула в пролом.

— Боже мой!

Изнемогая от усталости и тяжело дыша, все еще ощущая сильную боль в ушибленных ребрах, Прескотт выбежал из длинного темного тоннеля. Он очутился на каменистом берегу. При свете полной луны и ярких звезд над головой он мог различить силуэты стоящих на якоре лодок, тихо покачивающихся на волнах у пристани рядом с Сент Кеверном. И еще издалека он увидел Эмерсона, бегущего по берегу и направляющегося к пристани.

— Стой! — закричал он.

Если Эмерсон и слышал его, то не подал вида и продолжал все так же быстро бежать по мокрому песку.

— Я сказал, стой! — Прескотт вынул второй револьвер из кобуры и взвел курок. — Не заставляй меня это делать, Эмерсон!

Намереваясь сделать только предупредительный выстрел над головой бегущего, он хорошенько прицелился и нажал на спусковой крючок.

Но в это время Эмерсон чуть отклонился от своего пути влево и взбежал на небольшую песчаную возвышенность на берегу. Пуля Прескотта настигла его, угодив прямо в спину. И он упал, как подкошенный, в мощную волну, которая накатила на берег, разбившись о большие острые прибрежные камни.

— Нет! — опасаясь худшего и молясь Богу, чтобы он оказался неправ, Прескотт со всех ног бросился к Эмерсону. Но, когда он добежал до места, где тот упал, тело Эмерсона уже смыло волной и унесло в море.

— О Боже, только не это, — от слабости у него подогнулись колени, и он опустился на песок. — Только не это… Неужели опять?

Один раз в своей жизни он уже убил человека в целях самозащиты, когда тот попытался украсть его лошадь, но надеялся, что ему больше никогда не придется сделать это снова. Однако казалось, что судьба или Бог, или кто другой, управляющий событиями его жизни, считали по-другому. Эмерсон был убит. На этот раз, наверняка.

Внезапно милые детские лица Александры, Виктории и Элизабет пронеслись у него перед глазами. Как сможет он посмотреть в глаза этим трем маленьким девочкам, зная, что он убил их отца? Но даже не признавшись им в своем поступке, как сможет жить он с таким грехом на душе?

Несколькими минутами позже, когда Люсинда выбежала из замаскированного выхода из тоннеля, то сразу увидела Прескотта. Он стоял на коленях к был так неподвижен, что она испугалась, что он ранен, а Эмерсон теперь прячется где-нибудь за камнями, поджидая того момента, когда сможет прикончить его или когда прилив унесет Прескотта в море.

Но подойдя к нему поближе, Люсинда заметила, как сгорбились его плечи, как низко была опущена голова, и ее страх начал постепенно рассеиваться. Она поняла, что ему действительно больно, но это была боль отчаяния. Оно передалось и ей. Люсинда поняла, что он расправился с Эмерсоном самым старым способом, известным человечеству с библейских времен.

Не сказав ни слова, она опустилась на колени рядом с ним, не обратив ни малейшего внимания на то, что холодная морская вода намочила тонкую ткань ее платья, и обняла Прескотта за его широкие плечи. Он повернулся и тоже обнял ее, так плотно и с такой силой прижав к себе, что у нее чуть не перехватило дыхание.

— Я не хотел, чтобы все случилось именно так, — произнес он прерывающимся от волнения голосом. — Поверь мне.

— Я верю.

— Я не хотел убивать его.

— Я знаю. Все хорошо, любовь моя.

Прескотт опустил голову ей на плечо, закрыл глаза, и при этом Люсинда еще глубже почувствовала ту вину, боль раскаяния и печаль, которые царили в его душе.

— Ты уверен, что он мертв?

— Да, уверен. Я застрелил его.

— Ты мог промахнуться и на этот раз.

Он отстранился и взглянул на ее лицо.

— Опять?