Граф Карбури – шевалье. Приключения авантюриста

Не привлекая ничьего внимания, да и чьё внимание он мог привлечь в присутствии императрицы! шевалье тихонько поехал вдоль плотной изгороди вокруг ухоженного крестьянского двора, внимательно прислушиваясь к голосам. Он давно понял, что, находясь на службе при русском дворе, надо знать о происходящем в нём, как можно больше и подробнее. Надо знать и помнить, кто кому что сказал, кто обронил лишнее слово, а кто совершил какую-то неловкость — всё это самым неожиданным образом может понадобиться и сыграть немалую роль в решении важных вопросов. Ну, например, как в споре с Фон-Визиным. В общем, шевалье давно понял, что русский двор наполнен запутанными, коварными интригами, не менее, чем прославленный этим мадридский…

Выглянув из-за угла дома, он увидел, как выбежали навстречу государыне, не успевшие толком одеться хозяин с хозяйкой, за ними несколько работников выскочили из сарая. Все бухнулись в снег перед каретой, из которой с помощью слуг выходила императрица. На крыльцо выбежал и мальчик лет шести, сын хозяина, аккуратно и чисто одетый, но тоже без шапки и полушубка…

— Кланяйся, Федя! В ноги, кланяйся! — закричал ему отец.

Мальчик сбежал с крыльца и упал на колени рядом с отцом.

Екатерина искренне забеспокоилась.

— Встаньте, встаньте все… Нынче холодно в снегу валяться… И добрый всем день… Дозволите в дом войти?

Хозяин с хозяйкой поднялись с земли, вскочил и мальчуган, отряхиваясь, с любопытством разглядывая всех.

— Соблаговолите войти, Ваше Величество… Милость окажете… — Низко поклонился императрице хозяин дома.

Ласкари был заинтригован. Он не понимал, что происходит. Боясь себя обнаружить, он прижался к промёрзшему окну, пытаясь расслышать, о чём говорили в доме.

Государыня, сопровождаемая Орловым, Бецким и доктором прошла в чистый зажиточный дом, села на подставленный стул, и спросила у мальчика, жавшегося к матери.

— Ну, что, Федя, поедешь со мной во Дворец?

Федя ответил, смело глядя ей в глаза.

— Поеду…

Мать его не выдержала, упала с воем к ногам императрицы.

— Ваше Величество! Пощадите малого! Один он у меня, единственный…

Екатерина несколько смутилась, но ответить не успела. Отец мальчика решительно поднял жену с пола.

— Стыдись, мать… Пред тобой — государыня русская… И коли, потребовала бы она моей головы, я бы тому не противился…

Екатерина привлекла к себе испугавшегося было мальчика.

— Мне ничья голова сейчас не требуется… — Погладила она его по каштановым волосам. — Мне помощь твоя нужна, Федя… А матушку твою — она повернулась к бедной женщине, — я утешу тем, что слово ей своё царское дам. Господь тому свидетель… Никакого вреда мальчику Вашему я не сделаю. Я Вам слово даю, а это вот — доктор, он мне до того его дал… А после, коли согласие Ваше на то будет, оставлю Федю при себе, образование получит, а я сама с маленькими детьми весьма играть люблю… Ему во Дворце у меня понравится…

— Одевайся, Федя, тепло… — На глаза отца навернулись слёзы, он незаметно смахнул их рукой. — Поедешь с государыней, как она велит…

Екатерина с облегчением поднялась.

— Мы с тобой сейчас поедем смотреть, как люди наши Гром-камень по лесу тащат… Увидишь ты диво-дивное, чудо-чудное… — И, уходя, погладила плачущую крестьянку по плечу. — Не плачь, сударыня, вот увидишь, всё у нас хорошо будет…

Великан Орлов легко подхватил ребёнка на руки. Екатерина, опираясь на его локоть, сошла с крыльца и направилась к карете. У калитки она обернулась и помахала меховой рукавицей испуганным родителям Феди, прижимавшимся друг к другу на стылом ветру.

Ласкари так ничего и не понял, но разгадывать загадки было некогда: оседлав своего застывшего совсем коня, он резко пришпорил его и поскакал к лагерю, намного обгоняя царский поезд.

Наконец, все прибыли на место. За прошедшие месяцы камень успели оттащить от прежнего лежбища на изрядное расстояние. Огромной глыбой он возвышался на решётке, уложенной на медные полозья. Толпы народа, прибывшие с императрицей, окружили его со всех сторон. Государыня, терпеливо ждала начала действа, она встала впереди всех, но на изрядном расстоянии от Гром-камня, рядом с ней выделялась их толпы крупная фигура Орлова с Федей на руках. Придворные плотно теснились за их спинами, тихо и взволнованно переговариваясь друг с другом. Ласкари мелькал то тут, то там, где-то меж работных людей и солдат, отдавал последние распоряжения. Он дрожал от возбуждения, но не сомневался в успехе — наступил его звёздный час. Бецкой двинулся было к нему, но, поскользнувшись на льду, махнул рукой, и остался подле императрицы.

Барабанщики стояли наготове вверху на гладкой вершине камня, а в небольшой кузне, оборудованной прямо в его расщелине, горел огонь. И вот, наконец, по знаку, данному Ласкари, забили барабаны, давая сигнал к началу работы. Тут же заскрипели два огромных ворота, каждый из которых приводился в движение несколькими десятками рабочих…

Бецкой торопливо пояснял императрице, что происходит, она довольно кивала и с удовлетворением следила за спектаклем.

— В каждом жёлобе, матушка, по тридцать медных шаров… Камень по ним на решётке катится…