Граф Кавур. Человек, который создал Италию

Во время своего пребывания во Франции Кавур свел близкое знакомство с личным доктором и близким другом императора французов Анри Конно, которое оказалось чрезвычайно удачным. Он интриговал и плел сети вместе с блистательной графиней Вирджинией ди Кастильоне[276]. «Сообщаю вам, — делился своими мыслями Кавур Чибрарио, — что я записал в ряды дипломатии прекрасную графиню ди К[астильоне], пожелав ей пококетничать с Императором, а если надо, и соблазнить его. Вчера она незаметно начала свою партию на концерте в Тюильри»[277]. Действительно мощное оружие в борьбе за политическую благосклонность сильных мира сего. Там, где надо, помогали деньги, а они, как известно, открывают многие двери и помогают решить важные вопросы…

Несколько раз Наполеон III лично принял у себя пьемонтца. Глава Франции был настроен весьма благодушно к делегации Сардинского королевства и был не против участия итальянцев в обсуждении всех вопросов повестки конгресса. Кавур, к своему удовлетворению, понял, что его мысли о делах в Италии, переданные в письменном виде Валевскому, достигли цели. Разговор шел предметный, в рамках тем, обозначенных в документе.

Удалить австрийцев из Центральной Италии, по мнению императора, представлялось превосходной идеей, но в Риме находились французские войска. Режимы в Папской области и Королевстве обеих Сицилий конечно же нуждаются в перестройке в духе дня сегодняшнего. Может быть, рассмотреть вопрос о передаче Пьемонту Пармы и Пьяченцы в качестве компенсации за австрийскую экспансию в нижнем течении Дуная? Пьемонт потерял в войне более 2 тысяч граждан и потратил более 50 миллионов лир. Сардинцы достойны того, чтобы с ними считались.

Портрет Вирджинии Ольдоини, графини ди Кастильоне. Художник Микеле Гордиджиани, 1862

В конечном итоге Кавур решил неустанно поднимать в ходе конгресса «итальянский вопрос» и пытаться говорить от имени всей Италии. Австрийцы будут ожесточенно противиться любым обсуждениям дел в Италии. Предстояла нешуточная борьба за столом переговоров и за кулисами.

В понедельник, 25 февраля 1856 года, в Министерстве иностранных дел в Париже открылся конгресс с участием полномочных представителей Австрии, Великобритании, Османской империи, России, Сардинии, Франции и на последнем этапе — Пруссии. Председательствовал на заседаниях французский министр иностранных дел граф Александр Валевский. Секретарем был Винсент Бенедетти. Делегации других стран возглавляли: Австрии — Карл фон Буоль-Шауэнштейн (второй участник — граф Йозеф Хюбнер); Англии — Джордж Вильерс, граф Кларендон (Генри Уэлсли, граф Коули); Пруссии — Отто фон Мантейфель (граф Максимилиан фон Герцфельд); России — граф Алексей Орлов (барон Филипп Бруннов); Сардинии — граф Камилло ди Кавур (маркиз Сальваторе ди Вильямарина); Франции — барон Адольф де Буркене; Турции — Мехмед Эмин Али-паша (Мехмед Джемил Бей).

«Конгресс собирался во второй половине дня, обычно с часу до пяти часов, три или четыре раза в неделю. — пишет Тейер. — Чтобы избежать конкуренции, посланники были расположены в алфавитном порядке по странам. Это привело к тому, что австрийцы оказались справа от председательствующего, а турки — слева от него. Кавур и Вильямарина заняли места рядом с представителями Османской империи»[278]. Теперь Кавуру предстояло изучить расклад сил, возможности и тактику каждого переговорщика и попытаться умело выстроить свою переговорную позицию таким образом, чтобы отразить интересы Пьемонта и вынести на всеобщее обсуждение «итальянский вопрос».

Практически сразу стало ясно, что великие державы не намерены ограничиваться исключительно причинами и проблемами недавней войны. Речь шла о гораздо большем — послевоенном устройстве Европы, в котором каждая страна хотела заполучить максимально благоприятные позиции.

Франция, удовлетворенная военной победой и больше не чувствовавшая на себе путы Венской системы, прочно заняла центральное место в европейских делах. Теперь ее интересовала дружба с Россией, а не вражда. Поэтому французы умело ретушировали чрезмерно высокие требования Великобритании и, отчасти, Австрии к побежденной стране.

Британцы хотели наказать Россию и тем самым исключить ее из решения наиболее важных вопросов европейской политики в будущем. Лондону не нужен был конкурент в Европе, а тем более в Азиатском регионе.

Австрия желала закрепить за собой дунайские княжества и ослабить Россию, которая была главным соперником на Балканах. Попутно представители Вены всеми силами должны были отвергать любые попытки поднять вопрос о ситуации на Апеннинском полуострове.

Россия хотела выйти из войны с минимальными потерями и не потерять статуса одного из важнейших государств континента, завоеванного по итогам наполеоновских войн. Этому могли содействовать нотки противоречий между союзными державами и наметившаяся дружба с Францией.

Османская империя надеялась не выпасть из поля зрения великих держав и сохранить территориальную целостность.