Граф, Мак и Стром

Вспомнились Петьке его товарищи погибшие и загрустил он еще больше. Ну как и вправду встретят они тебя, да и спросят: мол, как там дела на земле, Петруха? Построили ли вы царство свободы? По всей ли земле коммунизм или гидра еще сопротивляется?

И что им тогда отвечать? Что не дотянул он до светлого будущего совсем чуть-чуть, может год, может пару лет? Потому что влез по собственной глупости в ловушку и теперь сидит в заброшенном охотничьем домике, окруженный петлюровцами?

2

Стоял их поезд на станции Яблоневка. Черт его знает, почему так станцию назвали, ибо не было поблизости не то, что яблонь, а и вообще садов. Может, построили ее возле имения графа Яблонского, может, на постройку купец Яблонев отстегнул из тугой мошны, даже бог не знает, потому что нет его, бога-то.

Остановился здесь поезд, на котором четвертая рота на Южный фронт ехала, вовсе не по своей воле, и уж точно не для того, чтобы дать отдых бойцам. Ходила тогда по Украине великая сила самых разных банд. Тут тебе и батька Кныш и батька Гнат и батька Гнут и батька Прут. И пакостничали эти батьки, как шкодливые коты, невозможным образом. По всей дороге рельсы разобрали. Едешь-едешь, тпру, стоп, остановка: впереди пути разобраны. Пока починишь… Вот так и ехали: час катишь, полдня дорогу восстанавливаешь.

Другие красноармейцы воспользовались краткой передышкой и затеяли варить кашу-шрапнель на костерке, а Уткин, второй день маявшийся животом и не то, что есть, но даже и смотреть в сторону еды, разговорился со старичком в черном мундире и фуражке с серебряной кокардой — станционным смотрителем. Отчего это, мол, у вас станция Яблоневка называется, а яблонь — хоть бы для смеха одна.

Старичок, седые усы, рассказал, что никакой путаницы нет. Яблони действительно водятся здесь в больших количествах, только что не прямо у станции, а чуть дальше в лес, возле деревни Яблоневка, по которой, собственно, и станцию назвали.

Тут бы Петьке и успокоиться, да упомянул смотритель, что яблоки в саду растут прямо-таки необыкновенные: огромные, желтые, на свет посмотришь — все косточки видны до единой. А уж аромат…

Загорелось тогда красноармейцу Уткину взглянуть на эти чудо-яблоки. Взял он карабин, мешок пустой на плечи закинул, да и отправился в лес, командира не предупреждая. А зачем? Пути еще нескоро починят, а командир и запретить этот яблочный анабазис может.

Про то, что рельсы не сами по себе в стороны расползлись Петька не подумал.

3

Шагал себе боец по узкой лесной дороге, почти тропке, да размышлял о том, что если яблоки здесь и вправду такие замечательные, то надо бы место запомнить, чтобы потом, при коммунизме, вернуться и взять на развод черенков. Или хотя бы сейчас семечек в горсть набрать.

Петька воевал за светлое будущее, но прекрасно понимал, что сразу после окончания войны и победы Мировой революции светлое будущее само собой не появится. И лежать на печи, ожидая, когда же придут добрые дяди и построят тебе коммунизм с чудо-машинами, что сами и жнут, и веют, и кашу жуют, да тебе в рот пропихивают, тоже не очень-то получится. Придется, отложив винтовку, самим рукава засучивать, да за дело приниматься. Голубые города сами из земли не вырастут, чай, не грибы: кто-то должен и стены класть и краску разводить. Голубую.

Готов был красноармеец отправиться туда, куда народ прикажет. Надо на север? Значит, на север, льды растапливать, дороги для кораблей прокладывать. Надо на юг? Готов: каналы копать, пустыни озеленять. Всюду Петька готов. Но если спросят его…

Была у Уткина мечта: сады разводить. Чтобы тянулись они как леса, до самого горизонта, чтобы пахло в них одуряющее яблоками и вишнями, или фруктами, каким еще и названия нет, чтобы гуляли люди по дорожкам, усыпанным белым хрустящим песком, да садовода вспоминали.

Только войну бы закончить.

4

Обманул старик. А может быть, Петька неправильно его понял, когда тот дорогу объяснял. Только вывела его лесная тропка, не к садам и не к деревне. К заброшенному охотничьему домику на опушке.

Богатый дом, сразу видно: не простой лесник тут жил. Господа-баре сюда приезжали, за зайцами по лесам погоняться, да потом в домике у очага, всласть удачную охоту отметить.

Дом-то богатый, да сразу видно — заброшенный. Окна толстыми досками заколочены, смотрит дом, на пришельца, как будто прищурился, сквозь досками. Ворота упали и лежат в проеме, во в дворе березка проросла тоненькая, но уже повыше человека будет, а позади дома все диким шиповником заросло.

Будь дверь на запоре — плюнул бы Уткин, ушел к чертям. Но дверь была чуть приоткрыта…

Нет, умение убивать еще не делает человека взрослым. Двадцать лет — все равно двадцать лет. Заиграло в Петьке любопытство: что там может оказаться интересного, в домике-то?

5

Ну что там могло быть интересного? Принцесса в гробу хрустальном?

Квадратное помещение, посередине стол с лавками, из толстенных плах сколоченные, за ним, напротив входа — очаг с ржавым крюком. Все пыльное, грязное, окна без стекол, только доски снаружи прибиты.