Граф Мирабо

– Все подозрение падет на нашу светлейшую графиню Ламотт-Валуа, которую поэтому я и убедил бежать. Сегодня до рассвета она оставила Париж и направилась в Бар-Сюр-Об, где я доставил ей верное убежище у одного могильщика, с которым состою в сношениях.

– Вот почему я напрасно искала ее сегодня! – заметила Лоренца, подумав. – Но ее исчезновение никакой пользы нам не принесет, Джузеппе Бальзамо, – прибавила она настойчиво. – Так как она жила у нас, то здесь и будут искать начала всех ее интриг, и следствие неминуемо. Здесь же будут искать ожерелье. Известно, что королева его не приняла, а следовательно, где-нибудь же оно осталось.

– Не найдут никакого следа, – возразил Калиостро. – У нас в доме нет ни одного камня. Ты ведь знаешь, что мы разобрали ожерелье по частям, и муж Ламотт давно уже в Лондоне для превращения каменьев в деньги.

– Тебе не следовало связываться с этой отвратительной женщиной, – сказала Лоренца с неудовольствием. – Своей дьявольской ловкостью она сумела соблазнить кардинала, она же будет и твоим несчастьем и погубит нас обоих. Скажу тебе, что я никогда не верила в ее высокое происхождение, которое не более как бесстыдная басня. Подобная особа не может быть из старого королевского рода Франции.

– Отчего же? – насмешливо спросил Калиостро. – Вы, женщины, не можете быть справедливыми одна к другой. Знай, дитя мое, генеалогами давно уже установлено, что графиня Ламотт-Валуа ведет свое происхождение от того Карла Валуа, барона Сен-Реми, который был незаконным сыном французского короля Карла IX. Судьба сделала ее бродягой и нищей. Когда я здесь познакомился с ней, она жила милостыней, подававшейся ей придворными в память к имени Валуа. Я раздул пламя предприимчивости в ее жилах, и она отблагодарила меня за это, будучи полезным и ловким орудием для моих планов. И разве это не в высшей степени интересная комедия, когда этот последний отпрыск дома Валуа всею силою интриги наступает на дочь кесарей, чело которой украшено одною из первых корон мира – наследством бедной отверженной? Бриллиантовое ожерелье будет также и орудием мести против гордой дочери кесарей.

Лоренца неодобрительно покачала головой и, не произнося более ни слова, направилась к двери.

– Примись теперь серьезно за приготовления к сегодняшнему обеду, – внушительно сказал он ей вслед. – Все должно быть отборно, блестяще и точно. Полагаюсь в этом, по обыкновению, всецело на тебя.

С этими словами он снова сел за свой рабочий стол для продолжения прерванных занятий и опытов.

V. Обед с участием духов

Назначенный час обеда у графа Калиостро настал, и приглашенные не преминули явиться вовремя.

Калиостро принимал гостей в своем обычном костюме, которого никогда не снимал и к которому высшее парижское общество уже вполне привыкло. Жена же его облеклась в великолепный обольстительный туалет, соответствовавший усвоенным ею утонченным манерам.

Первою прибыла маркиза де Барберак со своим кавалером, немецким экс-министром, бароном фон Гогенфельдом. Маркиза, необыкновенная красота которой мало пострадала даже с ее вступлением, как казалось, в сорокалетний возраст, своим умом и грацией служила предметом поклонения не только в придворных кругах, но и среди всего, что было в то время в Париже выдающегося по уму и таланту. В настоящую минуту в ее милых цепях находился барон фон Гогенфельд, высокий, внушительного вида мужчина лет пятидесяти, весельчак и bonvivant, немец, по своему характеру и манерам явно превращающийся во француза.

Одновременно с ними вошли в дом Шамфор и госпожа Нэра. Последняя тем охотнее согласилась на предложение Шамфора сопутствовать ему, что этим исполнялось и одно из желаний Мирабо. Жизнь и занятия Калиостро привлекали на себя внимание Мирабо, и в письмах своих к Шамфору он постоянно повторял, что доставление ему подробных сведений о знаменитом чудодее, по многим причинам, крайне для него желательно. Оттого-то Шамфор решился познакомиться с графом Калиостро, и Генриетта, всегда во всем усердная помощница Мирабо, а теперь притом же веселая и радостная, благодаря полученным ею для своего друга обещаниям, с величайшею готовностью приняла предложение Шамфора присоединиться к нему.

Калиостро ожидал гостей внизу внутренней лестницы своего дома, на которой торжественно выстроилась многочисленная прислуга, облаченная на этот раз в богатую траурную ливрею.

Графиня оставалась в гостиной наверху, где с величайшим тактом приветствовала подводимых ей Калиостро гостей. Сначала разговор касался самых обыденных вещей, причем Калиостро выражался сдержанно и несколько торжественно. Еще не все приглашенное общество собралось. Ждали генерала Лафайетта, также принявшего приглашение. Со времени возвращения из своего вторичного путешествия в Америку в начале 1785 года он все сильнее предавался модному в то время в Париже увлечению магией и магнетизмом.