Граф Никита Панин

Обер–шталмейстер сделал знак, и перед императрицей предстал управитель охотой, ее собственный управляющий имением, рослый и статный человек, одетый просто и без всяких претензий.

— И это ты называешь охотой, старый дуралей? — напустилась Елизавета на него. Тот упал на колени и опустил лоб в рыхлую зеленую землю лужайки.

— Виноват, матушка, — пробормотал он в ужасе.

Елизавета ругалась так, что весь двор замер от страха.

Грубые слова, мужицкие ругательства и немецкие обороты соленой брани так и сыпались из ее хорошенького рта.

Замерли девочки, державшие на поводу своих низкорослых калмыцких лошадей. Управляющий только бил лбом в землю и тихо, едва слышно повторял:

— Виноват, матушка, виноват, матушка…

— Ладно, чтоб в другой раз зайцев было много, — наконец смягчилась Елизавета и перешла к другому объекту своего гнева.

— Этот старый болван испортил всю охоту, — грозно сказала она, обращаясь к толпе приближенных, — но вы тоже не стоите доброго слова. Гляди, как вырядились, как будто собрались не на охоту, а на бал…

Никто не посмел и слова сказать о том, что сама она не далее как вчера распорядилась надеть лучшие костюмы для верховой езды и еще с утра лучезарно улыбалась, глядя на своих блестящих придворных. Прикажи она надеть им монашеское платье, они с удовольствием променяли бы эти наряды, чтобы только угодить ей, но настроение ее испортилось, а на ком сорвать свой гнев, как не на них…

Не глядя на великую княгиню Екатерину Алексеевну, не видя ее наряда перед собой, Елизавета кричала:

— Мне всегда самой приходилось вести свои дела, все самой делать, обо всем думать. Знаете ли вы, что мне приходилось носить, когда тетка моя Анна Иоанновна управляла Россией? Простенькие платьица из белой тафты. Чуть черного гризета, чуть складок да оборок — и весь наряд. Я знала и понимала свое положение, а вот некоторые наряжаются в лиловые парчовые ткани даже на охоту, тратят такие деньги на наряды, что мне бы хватило на весь двор, когда я была простой принцессой. Нет, эти некоторые не соображаются с обстановкой, со своим положением, выряжаются, как павлины, и думают, что им все позволено. И такие долги делают, что уму непостижимо, и как только хватает у меня терпения и труда, чтобы заплатить такие долги. Но с этих пор не стану раздаривать драгоценности, бриллианты и деньги. Надо и самим думать о том, чтобы быть бережливыми и сообразовываться со своим положением…

Может быть, она кричала и не так связно, фразы вылетали из ее румяного рта отрывисто и беспорядочно…

Все поняли, против кого направлен гнев императрицы. В ее характере — напасть сперва на ни в чем не повинного человека и только потом ударить по главному противнику…

Аннушка с удовлетворением посмотрела на великую княгиню. Щеки той покраснели от нанесенного публично оскорбления, но держалась она спокойно, так, словно бы упреки императрицы вовсе не ее касались и в ее гневе виновата вовсе не она. А ведь только у нее одной лиловое платье, и это-то платье стало предметом зависти Елизаветы. Женская натура императрицы не выдержала, и весь запас своего отборного красноречия она вылила на головы всех, имея в виду лишь одну…

Машеньке наскучил громкий и гневный голос, спины придворных закрывали от нее императрицу, и она бродила взглядом по лужайке в поисках цветов. И вдруг увидела, как от дерева к дереву перебегает кучка острых иголок и черная мордочка с блестящими бусинками глаз шныряет между высоких стеблей травы.

Замерев от восторга, она дернула Аннушку за руку и молча показала ей глазами на ежика.

Но Анна только кинула взгляд на зверька и снова отвернулась. Она вся была наполнена мстительным чувством и не отрывалась от созерцания жертвы императорского гнева. К ее сожалению, Екатерина никак не выдавала своей обиды. Хоть и покраснела, да держалась спокойно и никак не показывала досады. А Аннушке хотелось, чтобы ей, великой княгине, еще больше досталось от Елизаветы.

Ежика увидел и старый шут двора Аксаков. Машенька только глазами показала ему на шныряющую мордочку.

И голова старого шута заработала. Чтобы потешить императрицу, он всегда был готов на шутки и на диковины.

Стащив с головы свой дурацкий колпак, он бросился за ежиком. Тот свернулся в клубок и мгновенно очутился в ладони Аксакова. Всюду у этого клубка были одни лишь острые иголки.

Аксаков протиснулся сквозь толпу придворных и низко поклонился государыне:

— А погляди, матушка, что я тебе тут припас, — заверещал он своим высоким надтреснутым голосом.

Елизавета глянула на руку Аксакова. Ежик, почувствовав тепло и безнаказанность, развернулся и высунул свою острую мордочку.

— Мышь, мышь, — в ужасе завизжала императрица и со всех ног бросилась к своей палатке. — В Тайную канцелярию его, — бросила она на бегу, путаясь в высокой траве парчовыми юбками и едва не падая.

Два гвардейца тут же скрутили руки старику и потащили его в глубь леса. Там стояли наготове возки для возможных арестантов…