Граф Никита Панин

Теперь она не только не ездила никуда, даже обедала всегда дома, к столу приглашала только самых близких, ела очень мало, пила только квас или рюмку токайского. Дела причиняли ей только огорчение. Фридрих продолжал сопротивляться, а генерал Бутурлин, назначенный вместо Апраксина, совершал глупость за глупостью. Елизавета ждала не таких известий, силы ее все больше и больше таяли.

Нечего и говорить о положении внутри страны. Нищета и беспорядок, вызванные войной, росли.

Даже ее верный фаворит Иван Иванович Шувалов, все еще проводивший бессонные ночи с императрицей, не раз говорил Воронцову, назначенному великим канцлером:

— Все повеления без исполнения, главное место без уважения, справедливость без защищения…

Никто не хотел выполнить даже последнее желание императрицы — выехать из старого деревянного дворца, где она смертельно боялась пожаров, на которые нагляделась достаточно на своем веку. Но постройка нового дворца все отодвигалась. Растрелли, архитектор, только на отделку собственных покоев императрицы, спрашивал триста восемьдесят тысяч рублей, а взять их было негде — все поглощала война. Только вознамерились выдать ему требуемую сумму, а тут на Неве сгорели громадные склады пеньки и льна, и это грозило владельцам разорением и миллионными убытками. Елизавета распорядилась отдать пострадавшим деньги, предназначенные для дворца, но и они ушли на войну…

Царица ненавидела племянника, с ужасом думала о том, что будет с империей, когда ее не станет. При ней хоть и было в управлении и в войске много немцев, но русские стали поднимать голову. А наследник и его жена были чистыми немцами, они тянулись к немцам, и все, что было Елизаветой сделано, пойдет прахом. Она много размышляла о том, почему ей не удалось обрусить Петра. И поняла, что воспитанный до одиннадцати лет немцем, он им уже и останется навсегда. Вот почему императрица сразу отняла у родителей Павла, она хотела сделать из него русского императора, когда придет его время царствовать. Она даже подумывала, а не отказать ли престол русскому принцу Иоанну — Ивану VI, объявленному императором в двухмесячном возрасте. Уж он-то должен быть русским. И втайне от всех дважды встречалась с ним. Но нет! Иоанн был полусумасшедшим, какой из него император, когда он не видел с самого детства никого, кроме грубых солдат из караульни, если не знает ничего, кроме Святого Писания…

И все свои надежды возложила Елизавета на Павла. Ему шел шестой год. С самого рождения приставила она к нему русских мамушек и нянюшек, чтобы научили русскому языку, чтобы рассказывали ему русские сказки и небывальщины, чтобы познакомили его со всем богатством русского фольклора. И теперь он знает быт России, он воспитывался в ее покоях, ему отдала она все свои помыслы.

Шесть лет — начало настоящей учебы, начало воспитания не домашнего, а строго школьного и императорского. Его воспитателем должен стать европейски образованный человек, но знающий не только зарубежную культуру. Она перебирала в уме будущие кандидатуры на пост воспитателя Павла. И отбрасывала одну за другой.

Более всех, пожалуй, подходил для этой роли ее любимый фаворит Иван Иванович Шувалов. Он бывал в Италии, много читал. В 1755 году создал в Петербурге Академию художеств. Ему обязана русская сцена своим рождением в столице в 1756 году. Иван Иванович обладал прекрасной библиотекой и редким собранием картин и скульптур. Наконец, он покровительствовал Ломоносову.

Деньги над ним власти не имели, но современники усмехались: у него их было сколько угодно.

Официально Шувалов не занимал никакого поста. И Елизавета часто говорила его устами, хотя все идеи он черпал у своего двоюродного брата Петра.

Однако Елизавета видела в Иване Ивановиче и такие черты, которые вызывали страх за Павла, если воспитателем его сделается Иван Иванович Шувалов. Она видела, что за его образованностью скрывается посредственный и поверхностный ум. Он был ленив и изнежен, причуды его становились причудами большого барина и самодура — он не терпел осуждения и взрывался, если ему противоречили.

Кроме того, Иван Иванович был способен в одну ночь промотать все состояние в карты.

Словом, хоть и был русским душой и сердцем ее фаворит, но уж очень мало годился для роли воспитателя наследника престола. Разовьет в ребенке лень, склонность к картам, самодурству…

Она перебирала в уме всех, кто мог бы серьезно заняться воспитанием ее любимого внука, в котором все ее надежды и мечты, в котором все достояние империи.

И вспомнила, как Бестужев читал ей некоторые выписки из депеш Панина. Они были написаны изящным слогом, просто, доступно, красиво. И сама Елизавета, воспитанная на изяществе французской культуры, очень тяготела ко всему прекрасному, но добротному, сработанному по–русски.

Может быть, Никита Иванович?