Граф Никита Панин. Из истории русской дипломатии XVIII века.

Граф Григорий начал с того, что нарушил полученные в Петербурге инструкции и не предъявил туркам первоначальных жестких требований. В результате константинопольские дипломаты осмелели и стали менее уступчивы. Потом Орлов, опять же в нарушение инструкций, взялся за обсуждение самого сложного вопроса - о независимости Крыма. После долгих препирательств турецкий уполномоченный Осман-эфенди пошел на очень важную уступку. Он предложил такое решение: "Султан, соглашаясь на свободу татарскую, сохраняет право апробовать, или, лучше сказать, признавать избрание каждого нового хана, без власти препятствовать его избранию и не свергать его когда он единожды избран". Это был компромисс, На который можно было соглашаться. Обресков предложил немедленно сообщить о заявлении Османа в Петербург, однако его напарник отказался это сделать.

Переговоры зашли в тупик. При умелом подходе дело быть может, удалось бы еще поправить, но Орлову стало уже не до дипломатии.

Из донесения графа Сольмса королю Фридриху II

Поручик конно-гвардии Васильчиков, которого случай привел этой весной в Царское Село, где он должен был командовать маленьким отрядом, содержавшим караул во время пребывания там двора, обратил на себя внимание своей Государыни; предвидеть это никто не мог, так как это человек наружности не представительной, никогда не искал быть замеченным и мало известен в свете...

Уменьшение благосклонности к графу Орлову началось незаметно, со времени его отъезда на конгресс. Императрица, размыслив о холодности, оказываемой им к Ее Особе в течение последних лет, о той поспешности, лично ее оскорбляющей, с которой он недавно уехал отсюда - наконец, открыв многие случаи неверности, по поводу которых он вовсе не стеснялся, - ввиду всех этих обстоятельств, взятых вместе, Императрица сочла его за человека недостойного Ее милости.

Когда слухи о столь важном событии дошли до Фокшан, "самый красивый человек своего времени" бросил все и ускакал в Петербург, еще надеясь вернуть утраченное. После этого отправились домой и турецкие послы. Конгресс окончился провалом.

К этому времени произошло два важных внешнеполитических события. 25 июля между Россией, Австрией и Пруссией была подписана конвенция о разделе Речи Посполитой. По оценке историка Н. Д. Чечулина, "Австрия получила самую населенную часть, Пруссия самую доходную для нее". Приобретения России были самыми обширными - около 93 тыс. кв. км (по сравнению с 83 тысячами кв. км, отошедшими к Австрии, и 36 тысячами кв. км - к Пруссии). Правда, к России отошли земли Великого княжества Литовского - Восточная Белоруссия и часть Ливонии, в то время как другие участники раздела захватывали земли собственно Польши.

Польский король Станислав Август заявил протест по поводу раздела и обратился за помощью к Франции и Англии, но безуспешно. В Париже на заседании королевского совета решили, что, во-первых, история Польши неизбежно должна была привести к подобному итогу и, во-вторых, что участники раздела наверняка скоро покорятся и начнут между собой войну. В Лондоне на письмо польского короля просто не ответили.

Второе событие было довольно неприятным. Русская дипломатия, занятая польскими и турецкими делами, ослабила внимание к Швеции, да и денег на поддержку прорусской партии в Стокгольме не хватало. Этим воспользовались французы. При их поддержке молодой шведский король Густав III осуществил в августе 772 года военный переворот. По его указанию риксдаг принял новую конституцию, существенно усиливавшую власть короля. В Петербурге опасались, как бы Франция не подтолкнула Густава III еще на один подвиг - войну против России. Но король сам боялся русского нападения и потому вел себя смирно. В Петербурге в этом убедились, но не в Константинополе.