Граф Обоянский, или Смоленск в 1812 году

Первое приказание отдано было полковнику князю Тоцкому, чтоб занял высоту, находившуюся впереди, вправо от большой дороги, и беспокоил бы наступающего неприятеля. Голос команды раздался. Длинной, блестящей полосой кинулись летучие орудия вперед в сопровождении своего прикрытия. Топот и звон облеклись столбом пыли, и когда она улеглась, то впереди, на отдаленном холме, строилась уже батарея, сброшенная с отъезжающих передков, а за холмом выравнивался храбрый граф Свислоч с отрядом своим... Черный клуб дыма обхватил крайнее орудие... В лагере перекрестились... Грозный выстрел загрохотал по лесу. Громы покатились один за другим. Смерть полетела в ряды неприятеля. На роковом холме, в густом облаке дыма, возвышался неумолкающий волкан, облеченный молниями; общее внимание обращено было туда, и похвалы неугасимому аду выстрелов разносились по линиям войска русского.

Вместе с сим, вдали, в рядах неприятельских замечено движение, и в ту же минуту образовалась блестящая черта; отдаленные вопли смешались с громом пушек - черта тронулась: целый кавалерийский полк понесся на батарею нашу. Надобно было подкрепить графа Свислоча; адъютант генерала поскакал назад с приказанием... Дикий, пронзительный визг огласил изумленный стан; земля задрожала; черный ураган вырвался из лагеря и помчался вперед - триста башкирцев на летучих лошадях своих унеслись на помощь к прикрытию. Батарея, сокрытая от глаз поднятою до облаков пылью, сделав несколько быстрых залпов, умолкла. Долго нельзя было рассмотреть происходившего на холме: только черневшаяся на одном и том же месте масса смешанного войска возвещала, что неустрашимый граф Свислоч мужественно встретил посетителей. Присоединение башкирцев решило попытку - туча стрел, предвестница их смертной сечи, нанесла панический ужас на неприятелей; они смешались, и скоро возобновившийся огонь батареи возгласил о грозном преследовании бегущих.

Между тем составы неприятельского войска выдвигались один из-за другого, вправо и влево; образовалась необъятная для глаз полоса, опоясавшая все пространство равнины. Батареи наши отозвались неприятелю по всему протяжению стана, и, вслед за сим, неумолкающий треск пошел по лесу: цепи загорелись беглым огнем; наши колонны разомкнулись; стрелки отозваны назад... Сигнал подан - барабаны раздались и заглохли: покатившийся грохот целого ада уничтожил слух, и смертоносным дымом залило оба войска.

Часть вторая

XV

Княгиня Тоцкая получила от Софьи письмо в то самое время, как весь Смоленск был уже в волнении. С раннего утра можно было прислушаться к отдаленному грому пальбы; около обеда гром сей становился внятнее: ясно было, что битва приближается к городу; к вечеру уже дрожали стекла в окнах и дымом наполнены были улицы.

Зловещие отголоски выстрелов чутко отдавались между изгибами высокой городской стены и в пустоте башен и наводили ужас на обитателей. Каждый семьянин суетился в доме своем, сбираясь куда-нибудь укрыться от наступающей грозной минуты; экипажи длинной цепью тянулись из города по Московской дороге. Священный звон повсеместного благовеста оглашал окрестность: церковь воссылала к небу последние молитвы свои о защите города.

Тоцкая сидела вместе с князем Бериславским, держа на руках меньшого своего сына, когда вошел Фома в гостиную. Она прочитала с большим вниманием письмо и, расспросив посланного о всех, даже мелочных подробностях, касающихся до Софии, отпустила его.

- Мне жаль ее, - сказала она князю, который, по-видимому, знал уже о существующей между ними дружбе, - но никак не могу к ней ехать. В эти страшные минуты я хочу непременно быть ближе к мужу. Пусть дети едут с матушкой в Москву - но я не расстанусь теперь с мужем: это выше сил моих.

На лице княгини выражалась озабоченность и сильная душевная борьба.

- Пора, - сказала она, - время решиться: скоро ночь... стрельба уже под городом.

Она встала, упала на колени перед образом и в этом положении прижала к груди своей детей.

- Бог с вами, - воскликнула она, - молитесь за отца своего! - слезы блеснули на глазах княгини: казалось, силы телесные готовы были ей изменить. Благословите их именем божиим, священный отец, - сказала она, подводя их к князю, - мать их малодушна - благословите ж и ее выдержать испытание, от бога ей посылаемое. - Поцеловав в последний раз детей и отослав их в карету, княгиня кинулась на шею к своей матери и залилась слезами. Надобно было Бериславскому употребить всю силу трогательнейшего убеждения, чтоб хотя несколько успокоить ее сердце. - Ну, бог с вами, - снова воскликнула она, прощайте! - И, вслед за сим, стоя перед окном, набожно перекрестила выезжающую за ворота карету.

Сильная скорбь красноречива в молчании. Молчание облагораживает страдальца, придает ему какое-то достоинство, возносящее его над обыкновенным его уделом. Тем трогательнее, тем прекраснее видеть, как существо слабое, постигнутое роком, как женщина, в сиянии юности и красоты, борется с бедствием: как воспламененный взор ее еще управляется благоразумием, тогда как истерзанное сердце нагнало гробовую бледность на чело.