Граф Соколов — гений сыска

Вдруг разговоры на полуслове оборвались. Кто-то цыкнул на лакея, разносившего шампанское и нечаянно звякнувшего фужерами. Благоухая дорогим одеколоном “Рояль-Ралле”, в новом фраке, хорошо сидевшем на крупной фигуре, орлиным взором пронзая присутствующих, появился маэстро Блиндер.

Хозяйка первой бросилась к маэстро:

— Наконец-то! Хорошо ли мой Савелий довез вас? Я ведь его жучила-жучила: “Ты, Савелий, мужик бедовый смотри, вези господина Блиндера с опаской, чтоб ему сердечному, было не тряско!”

Маэстро не обратил внимания на старушечьи слова, прошел с Изольдой вдвоем в гостиную. Скоро Изольда всех пригласила занять места.

Бас, развалившись в удобном кресле, поиграл лакированными штиблетами и прогудел:

— Неужто правда, что вы, господин Блиндер, летать умеете?

Маэстро строго взглянул на баса:

— Если вам любопытно интересоваться, я таки умею магнетической силой подымать себя в эфир. И это не какие-нибудь необузданные мысли. Об том написано в газетах. И это для меня так просто, как для вас, уважаемый бас, исполнять об блохе.

— А все-таки? — не унимался бас.

— Вы вызываете во мне недоразумение! Вам надо, чтобы я порхал воробьем? Мне это легко, а потому скучно. Так будьте известны, что я теперь изучаю астральную энергию, в которой обретаются духи. Все мои силы направлены на проявление той духовной сущности, которая есть носитель высших тайн физической субстанции. Сегодня я буду медитировать великого Бенвенуто Челлини. Это был такой в Италии скульптор, ювелир и авантюристический субъект.

Блиндер вздохнул, вытащил из фрачных брюк громадный фуляр и утер враз вспотевшее лицо.

В это время вскочил со своего места схожий с парикмахером Брюсов и заговорил, словно залаял, в нос:

— Напрасные придирки! Коли червь сомнений вас терзает, любимец оперной публики, так таите сомнения в своей обширной груди. А я — человек нового века, я верю в прогресс и в науку. Верю в загробный мир и в полеты на Луну. Еще в восемьсот девяносто восьмом году я написал:

Мне снится прошлое.

В виденьях полусонных

Встает забытый мир и дней, и слов, и лиц.

Есть много дум, погибших, погребенных, —

Как странно вновь стоять у тайных их гробниц

И мертвых заклинать безумными словами!

О, тени прошлого, как властны вы над нами!

Брюсов победно и упоенно взмахнул рукой к потолку и затем весь повернулся к Блиндеру:

— Вас — поклоняясь — приветствую я! И трепещу...

Хозяйка возмутилась:

— Полно вам трепыхаться! Не расстраивайте их милость. Безобразничать в моем доме не след. Может, и впрямь они существуют, эти самые незримые существа. А порхать из моих окон никому не позволю, это вам не чинизеллевский цирк, — и ласково посмотрела на Блиндера: — Ваше благородие, сделайте милость, руководствуйтесь по-своему!

Рыжий Бальмонт неожиданно по-детски громко расхохотался. Все невольно улыбнулись.

Блиндер галантно поклонился хозяйке:

— Разумное слово ваше, Марфа Абрамовна!

Любвеобильный Брюсов, неприлично близко склонившись к синематографической звезде, что-то шептал ей — нежное. Жена градоначальника сердито смотрела на баса. Тот прикрыл тяжелые веки, удобно развалясь в кресле. Блиндер воспользовался наступившей тишиной. Не выходя из важного тона, он провозгласил:

— Я вам выскажу несколько мыслей! При медиумических явлениях многие слышат, я извиняюсь, таинственные стуки. Но эти медиумы могут разорваться себе на части, но дальше своего нахальства они не получат. Потому как у меня сегодня будет объективность силы с абсолютно наглядными результатами. Сегодня я вызову дух великого философа жизни и ювелира Челлини. Чтобы относительно сомнений, так попрошу закрыть на ключ эту дверь, которая растворяется наружу, в прихожую. Веревка есть? Нету? Так сейчас будет.

Медиум и веревочка

— Извините, коллега, "позволите взять для использования вашу веревочку?

Бас громыхнул смехом:

— Ха-ха, у меня нет “веревочки”! Виноват, но как-то не ношу с собой. “Веревочка”! Ох, уморил, право, ха-ха!

Блиндер надулся и важно выдохнул:

— Так уверяю вам, что у вас веревочка есть!

И остолбеневшие от удивления зрители увидели замечательную картину, способную поразить любое воображение: маэстро всем показал пустую ладонь, затем запустил ее за пазуху баса и вытащил метра два бечевки. Бас, словно очнувшись от сна, покрутил головой. Все захлопали в ладоши, племянница градоначальника и богатые купцы, прежде хранившие гробовое молчание и смущавшиеся от умных речей, захлопали в ладоши, а Бальмонт даже крикнул: “Браво!”

— Я попрошу вас, Изольда, — повернулся маэстро к помощнице, — покиньте нас и для чистоты сеанса выпроводите всех этих слуг из квартиры.

Бас поинтересовался:

— А что делать с веревкой?

— Я попрошу вас, коллега, на крепкий узел привязать к ручке дверей, а другой конец держать надежно. Чтобы вы на меня не имели мыслей.

Вдруг Блиндер высоко поднял левую руку:

— Если я доверчив к людям, так это не значит, что меня надо лишать фамильного перстня с чистой воды бриллиантом!

Все недоуменно посмотрели на руку медиума. Действительно, только что все видели массивный золотой перстень на указательном пальце. Теперь его не было.