Графиня Де Шарни

Единственное лицо, узнавшее Катрин, осталось уже далеко позади.

Это была тетушка Анжелика.

Тетушка Анжелика стояла на пороге ратуши и судачила с кумушками о том, что от священников требуют принести клятву; она сообщила, что сама слышала, как господин Фортье сказал, что никогда не станет присягать якобинцам и Революции и что он скорее готов принята мученичество, чем подставить шею под революционное ярмо.

– Ой! – прервавшись на полуслове, закричала она. – Боже правый! Да ведь это дочка Бийо с ребенком вышла из Дилижанса!

– Катрин? Это Катрин? – затараторили кумушки.

– Ну да; глядите, вон убегает дворами.

Тетушка Анжелика ошибалась: Катрин не убегала, она торопилась к матери и потому удалялась скорой походкой. Катрин пошла дворами, потому что так было короче.

Детвора при этих словах тетушки Анжелики бросилась за ней вдогонку с криками:

– Ой, гляди-ка, это и впрямь мадмуазель…

– Да, детки, это я, – ласково молвила Катрин. Все относились к ней хорошо, а особенно дети, потому что она всегда припасала для них гостинец или, за неимением большего, ласковое слово.

– Здравствуйте, мадмуазель Катрин! – загалдели Дети.

– Здравствуйте, ребятки! – отозвалась Катрин. – А что моя мать, еще не умерла, не правда ли!

– О нет, мадмуазель, нет еще. Кто-то из ребятишек прибавил:

– Доктор Рейналь говорит, что она проживет еще с недельку.

– Спасибо, детки! – поблагодарила Катрин.

И она пошла дальше, протянув им несколько монет.

Дети возвратились к ратуше.

– Ну что? – стали их допрашивать кумушки.

– Да, это она, – доложили ребята, – она спросила, что с ее матерью, и вот что нам дала) С этими словами дети показали полученные от Катрин деньги.

– Похоже, то, чем она торговала, в Париже дорого стоит, – ядовито заметила тетушка Анжелика, – раз она раздает серебро гоняющейся за ней ребятне. Тетушка Анжелика не любила Катрин Бийо. И потом, Катрин Бийо была молода и хороша собой, а тетушка Анжелика – стара и безобразна; Катрин Бийо была высока и безупречно сложена, а тетушка Анжелика была, хромоногой коротышкой.

Кроме того, именно у Бийо нашел приют Анж Питу, после того как его выгнала тетушка Анжелика.

И, наконец, в день оглашения Декларации прав человека и гражданина именно Бийо пошел за аббатом Фортье, чтобы заставить его отслужить обедню на алтаре Отечества.

Всех этих причин, особенно вкупе с ядовитым характером тетушки Анжелики, оказалось достаточно, чтобы она возненавидела семейство Бийо, в особенности – Катрин.

А уж ежели тетушка Анжелика кого ненавидела, она ненавидела всей душой.

Она побежала к мадмуазель Аделаиде, племяннице аббата Фортье, и выложила ей новость.

Аббат Фортье ужинал: он ел карпа, пойманного в прудах Валю; по одну сторону от его тарелки стояло блюдо с болтушкой, по другую – со шпинатом.

Это был постный день.

Аббат Фортье держался чопорно, строго, словно мученик, готовый в любую минуту пойти на плаху.

– Что там такое? – спросил он, услыхав, как в коридоре шепчутся женщины. – Кто-нибудь пришел пригласить меня к умирающему?

– Нет, дорогой дядюшка, – отвечала мадмуазель Аделаида, – нет, это тетушка Анжелика (все в деревне по примеру Питу называли так старуху), она пришла рассказать про очередной скандал.

– Мы переживаем такие времена, когда скандал расхаживает по улицам в открытую, как хозяин, – заметил аббат Фортье. – б каком еще скандале вы пришли нам поведать, тетушка Анжелика?

Мадмуазель Аделаида ввела в комнату старуху, промышлявшую сдачей стульев внаем во время службы, и та замерла перед аббатом.

– Ваша покорная слуга, господин аббат! – сказала она.

– Вам бы следовало сказать служанка, тетушка Анжелика, – поправил тот, верный своим педагогическим привычкам.

– Я слышала, как все говорят слуга, – возразила та, – вот я и повторяю, что слышали; простите, господин аббат, если я вас обидела.

– Вы обидели не меня, а синтаксис.

– Яну него попрошу прощения, как только встречу, – пообещала тетушка Анжелика.

– Хорошо, хорошо, тетушка Анжелика! Хотите стаканчик вина?

– Спасибо, господин аббат! – отвечала старуха. – Я не пью, вина.

– И напрасно: вино не запрещается канонами церкви.

– Я не пью вино не потому, что это запрещено или не запрещено, а потому, что оно стоит девять су за бутылку.

– А вы все так же скупы, тетушка Анжелика? – откинувшись в кресле, удивлений спросил аббат.

– Бог с вами, господин аббат! Я – скупая?! Что гае поделаешь, коли я бедная?

– Ну уж и бедная! А сдача стульев внаем, за которую я с вас беру сущую безделицу, тетушка Анжелика? Да ведь я мог бы с любого другого потребовать за это сотню экю!

– Что вы, господин аббат! Как же можно?! Ничего себе – безделица! Да после этого только и остается пить воду.

– Вот потому я вам и предлагаю стаканчик вина, тетушка Анжелика.

– Не отказывайтесь, – шепнула мадмуазель Аделаида. – Дядюшка рассердится, если вы откажетесь.

– Думаете, это может рассердить вашего дядюшку? – спросила старуха, сгорая от желания выпить предложенного вина.

– Еще бы!

– Ну, господин аббат, налейте мне на самое донышко, пожалуйста, но это только для того, чтоб доставить вам удовольствие.