Графиня фон Мален

– Не скули, не скули, дурак, все будет хорошо. Отныне тебя никто не тронет. Ты, главное, верь в Бога истово и молись, чтобы у меня все вышло.

– Молю Господа о том, – вздыхал купец.

– А знаешь что, купец, пошли со мной на войну! – Волков положил руку на плечо Гевельдасу.

– Что, на войну? – Купец побледнел так, что даже в полумраке стала видна его бледность. – Что же мне там делать?

– Там всегда есть что добыть и кого пограбить. Разве же ты не хочешь пограбить кого-нибудь?

– Господи, да что вы такое говорите?

– Ты не бойся, станешь с доппельзольднерами в первый ряд, там двойная оплата тебе будет и двойная доля в добыче. Я дам тебе шлем, кирасу, алебарду!

– Иисус и Мария, Господь с вами, господин! Где я и где ваша алебарда? Мне от одного этого слова дурно становится! – запричитал Гевельдас.

– А, не хочешь, значит, вставать в строй? Ну, тогда найди мне десять барж, чтобы через два дня уже стояли у пирсов, готовые к отплытию. И не дай бог ты опоздаешь, точно тебе говорю, поедешь тогда со мной к горцам при кирасе, шлеме и алебарде.

– Я сделаю все, что смогу, – вяло пообещал купец.

– Ну, что ты так квел? Будь бодр, ибо печаль и уныние грех есть. Это я тебе как опора Святого Престола, меч Господа, защитник веры и как паладин матери церкви говорю.

Купец кивнул, но все равно не так бодро, как надобно.

– Буду молить Господа за дело ваше.

– Кстати, ты ту дрянь, что на стол для гостей ставишь, вылей, то нельзя честному человеку пить, то пойло адское, – сказал генерал купцу на прощанье.

Глава 41

Эрик Георг Дорфус встретил его в простой одежде. В совсем простой, как подмастерье какой-нибудь. Может, так для дела и надо. Он хотел Волкову что-то сказать, а тот обхватил молодого офицера крепко, обнял как родного, как отпустил, так сразу с расспросами к нему:

– Знаю, что дело вы сделали большое. Купец говорит, карта у вас готова?

– Готова, господин генерал, дозвольте сходить за ней.

Они стояли на улице, Волков решил в трактир не заходить, чтобы купчишка какой не признал его и не разболтал завтра где-нибудь на милликонской пристани, что в Лейденице ночью видел Эшбахта. Так он думал сохранить в тайне свое пребывание еще хоть на день или на два.

Капитан сходил к себе, принес карту и лампу. Уселись прямо наземь на берегу реки, расстелили промеж себя листы с рисунками дорог, речушек, городов и сел.

– Милликон, – указывал капитан палочкой. – Вот лагерь. Полмили от берега. Сто – сто десять палаток было вчера.

– Вы не ошибаетесь, капитан? Точно там сто десять палаток? – спросил генерал. – Полк Карла Брюнхвальда идет сюда скорым маршем, завтра встанет на отдых у Эвельрата, в одном дне пути отсюда, будет ждать приказа. Ландскнехты и кавалерия тоже на марше, через пару дней появятся в Эшбахте. Баржи уже готовятся. Ошибка ваша после высадки на тот берег может дорого мне статься.

– Нет, не ошибаюсь, – отвечал капитан. – Вчера там был, если и ошибаюсь, то ненамного.

– Генерал их… как его там? – вспоминал кавалер. – Каненбах, кажется…

– Да, он. Штандарта его над лагерем нет.

– Значит, они еще не все собрались?

– Руку дам на отсечение, что они еще не готовы, – отвечал Дорфус с такой твердостью, что Волков поверил. – Если нам удастся взять лагерь со всеми припасами, что там есть, даже если все остальное не получится, так сорвем им кампанию на это лето.

Тут он был прав. Абсолютно прав. Волков не отрываясь смотрел на карту.

– А это что? – Генерал ткнул пальцем.

– Так и знал, что вы обратите внимание на этот город, – сказал капитан. – Висликофен. Городишко зажиточный, немаленький, тысяч на двадцать человек. Если пойдем вглубь кантона, на Мюлибах, то придется его брать.

Это было понятно, если двигаться вглубь территории врага, то оставлять такой крупный город у себя в тылу нельзя. Но Волков сомневался. Он вообще подумывал ограничиться большим набегом. А тут город… осада… Очень-очень не хотелось ему всей этой возни, особенно учитывая то, что солдаты и так не горят желанием воевать с горцами.

– Стены, башни, рвы?

– Я бы и сам сомневался в необходимости брать город, не повидай я его, – начал капитан.

– Что, стены старые?

– Старые-старые. Людишки горные так запугали соседей, что те к ним не совались лет двести уже. Стены с тех пор, кажется, и не ремонтировались, кое-где уже трещинами пошли. Рвы засыпались, как будто и не было их никогда, у главных ворот, южных, был подъемный мост – нынче он в землю врос и поднимется если только провидением Божьим. Ворота были некогда дубовыми и обиты железом, но даже дуб и тот обмяк за столько лет.

– Значит, горожане страха не знают, – резюмировал кавалер.

– Понятия о нем не имеют. Да кто из ближних князей осмелится с ними воевать? Ребенрее? Архиепископ? – Дорфус небрежно махнул рукой. – У вас есть полукартауна, за два дня в любом месте пробьем стену и войдем.

Волков смотрел на карту, он все еще сомневался, а капитан продолжал: