Графиня фон Мален

Солдаты смотрели на него кто с удивлением, а кто и с подозрением: что это, мол, полковник задумал? Видя это, Волков сказал:

– Половину своей доли в добыче, половинную порцию первого офицера отдаю в пользу нижних чинов.

Лица солдатских делегатов вытянулись, не ожидали люди такого, это очень щедрый дар.

– Отдаете половину своей доли младшим чинам? – переспросил седой корпорал на всякий случай: вдруг послышалось.

– Да, вы достойны награды, – подтвердил кавалер.

– Вот за это спасибо, господин полковник. – Старший из корпоралов поклонился.

За ним принялись кланяться и другие.

– Спаси вас Бог, господин полковник.

– Уж ребята порадуются, как узнают.

Глава 19

Лагерь мужиков был намного больше, чем его лагерь на той стороне реки, больше и богаче. Но кавалер уже думал о возвращении домой. Два воза с роскошью, что подарили ему горожане из Ламберга, и все возы с добром из дома Железнорукого он этим же днем отправил в свой лагерь к капитану Пруффу, чтобы потом меньше телег переправлять через брод одновременно. И отправил вторую роту капитана Хайнквиста туда же – для охраны и своего лагеря, и своего добра.

А к вечеру позвал к себе Максимилиана и сказал:

– Возьмите, друг мой, десять человек из моей гвардии и езжайте к мосту на Ламберг.

– Хорошо, и что там мне сделать? – спрашивал знаменосец.

– Там должен быть человек… – Волков слегка задумался. – Имени я его не знаю и лица не знаю. Но он должен там меня ждать.

– А где он вас ждет?

– Не знаю, обыщите окрестности вокруг моста или под мостом поглядите.

– А если не найдем?

– Ну, не найдете так не найдете, как темнеть начнет, так возвращайтесь.

Как Максимилиан уехал, Волков пешком, с одним лишь Фейлингом, пошел по лагерю. До реки собирался дойти. А встреченные солдаты его сразу начинали славить.

– Эшбахт!

– Виват господину полковнику.

– Инквизитор!

– Инквизитор!

– Длань Господня!

Видно, весть о том, что полковник отдает половину своей доли нижним чинам, произвела на солдат впечатление.

– А солдаты вас любят! – тихо, с завистью сказал полковнику молодой оруженосец Курт Фейлинг.

Волков не отвечал. «Недели полторы назад они на алебарды и копья меня поднять мечтали за то, что заставлял их строить лагерь ночью, а теперь любят! Конечно, при такой-то добыче».

Приходилось ему отвечать, кивать, махать рукой. Но, честно говоря, не любил он всего этого. Одно дело, когда славят перед боем, или в бою, или после случившийся только что победы, то для вдохновления людей хорошо. Также неплохо при въезде в город, то для дела нужно, для репутации, да и само шествие красивое к этому уместно. А тут из-за того, что денег солдатам пожертвовал…

Так, отвечая на приветствия солдат, они добрались до реки, почти до берега, к тому месту, где Рене держал пленных. И капитан Рене, и брат Ипполит как раз были там. Стояли разговаривали, и Рене, кажется, уже не злился на монаха, хоть был еще хмур. Увидев полковника, сразу пошли ему навстречу. И затем все вместе пошли среди пленных, при этом Волков разглядывал их. Люди были замызганные, отощавшие, битые. В одежде рваной. На женщинах так и вовсе лохмотья. Люди смотрели на кавалера с робостью, с опаской, его узнавали, замолкали при его приближении.

– Инквизитор, – прошептал женский голос у него за спиной.

Что ж, пусть боятся, это хорошо. Он, рассматривая всех их, спросил у монаха:

– Ну что, много народа хочет вернуться в истинную веру?

– Да почти все, – буркнул Рене.

– Почти все раскаялись, готовы принять причастие, – радостно сообщил монах, – уж и не знаю, сколько дней уйдет у меня на это.

– Раскаялись! – Капитан фыркнул. – Разбойники хотят избежать петли, вот и все их раскаяние.

Видно, что не верил он в раскаяние мужиков. Но монах его не слушал, он рассказывал кавалеру радостно:

– Женщины так сами подходят и детей подводят, просят благословения у меня, словно я епископ какой известный, хотят слово Божье слышать.

– Что ж, это хорошо, – заметил Волков капитану, – как составите списки, начинайте готовить провиант и телеги. Идти до Эшбахта они будут долго, посчитайте, сколько провианта надобно будет на весь марш, да чтобы еще по приходу осталось на первое время.

– Будет исполнено, – невесело отвечал Рене.

– Как составите списки, принеси мне, – обращался теперь кавалер к брату Ипполиту. – Только толково все сделай: отдельные списки мужиков, баб и детей. Посмотри, тощи ли, имеют ли обувь, исправна ли одежда, нет ли хворых. Имей в виду, путь неблизкий. Не хочу, чтобы они дохли в дороге как мухи, они мне живые в поместье надобны.

– Разбегутся они в пути, – все еще бурчал Рене.

– Так вы их будете сторожить, – полковник улыбнулся, – у вас, капитан, я надеюсь, не разбегутся.

– Тогда в цепи их лучше ковать.

– Дорогой мой родственник, – теперь Волков говорил уже заметно суше, – цепи нынче дороги, а вот солдаты у нас на контракте до сентября, уж устройте так, чтобы мужики у вас не разбежались в дороге.

– Как пожелаете, господин полковник, – отвечает капитан с поклоном.