Графиня фон Мален

Все встали вместе с Волковым, кланялись ему, и его порадовало, что у офицеров не осталось вопросов: значит, всем все ясно. Осталось отдать последние распоряжения.

– Рене, вы со своей ротой и приданным вам кавалерийским эскадроном будете конвоировать пленных. Ведите их ко мне в поместье. Не прохлаждайтесь, но и не загоняйте людей, они все-таки не солдаты. Выступайте прямо сейчас.

– Сейчас? Да, но у них нет обуви, капитан Мильке… – Рене повернулся к Мильке, ища в нем поддержки.

– Ведите без обуви, обувь купите по дороге. Деньги я Мильке выдам. Максимилиан!

– Я тут, генерал, – отозвался знаменосец.

– Серебро. Это главное. Сегодня же до вечера оно должно быть все – все! – переправлено на тот берег и передано под ответственность полковника Брюнхвальда. – Волков понизил голос: – Друг мой… Будьте при серебре неотлучно.

Максимилиан понимающе кивнул.

– Да, кавалер.

– Капитан Хайнквист! – крикнул Волков.

– Я здесь, господин генерал! – К нему быстрым шагом подошел командир второй роты.

– Ваша рота будет охранять серебро, а вы, капитан, помогите прапорщику.

– Я помогу прапорщику Брюнхвальду, – обещал капитан Хайнквист, – о том можете не переживать.

Генерал пожал руку капитану и повернулся к остальным офицерам.

– Полковник Эберст, начинайте снимать лагерь. Надеюсь, что завтра к вечеру все люди и весь обоз окажутся на той стороне реки, а послезавтра войско выступит на Нойнсбург.

– Приложу все силы, генерал, – отвечал полковник.

– Мильке!

– Слушаю вас, генерал.

– Не оставляйте здесь ничего, что стоит хотя бы крейцер. Постарайтесь продать все здесь, чтобы не тащить лишнего с собой. Но продавайте только в присутствии солдатских депутатов, чтобы потом нас не упрекали в том, что мы вели дела тайно.

– Я все время так и делаю.

Волков кивнул офицерам, те в ответ ему поклонились.

Вещи генерала уже были собраны и уложены в телеги, с ним ехала его гвардия, два десятка людей при двух сержантах. Гюнтер, Фейлинг и шесть возниц при шести телегах. В четырех телегах стояли тяжелые сундуки и крепкие ящики, скрытые от глаз людских рогожей, в двух – его вещи. Так он и отъехал от лагеря.

Уезжая, Волков видел, как оживает лагерь, как поднимается суета: возницы спешно впрягают коней в возы и телеги; телеги выстраиваются в очередь на погрузку; грузят тяжелые ящики с его серебром; солдаты убирают палатки, носят вещи к обозу; кашевары складывают свои котлы; мужики, бабы и дети, все босые, выходят и под окрики и команды конвоиров строятся на дороге. И все, все они выполняют его повеление. Если бы кавалер выспался, если бы у него рука не побаливала, то мог бы он посчитать себя весьма влиятельным человеком. А как иначе, если все эти тысячи и тысячи людей согласны с его волей и готовы идти туда, куда он решит.

Доехали до реки. Через реку перебраться было уже легче: инженер Шуберт со своими людьми срезал подъемы и уплотнил грунт до и после брода. Волков для себя отметил, что человек он все-таки толковый, и решил наградить его после кампании.

– Господи, друг мой! – воскликнул Брюнхвальд, увидав его.

– Вам нездоровится, генерал? – вкрадчиво спросил капитан Пруфф.

Волков отмахнулся.

– Мне уже лучше. Надеюсь, вы в курсе, господа, что мы снимаемся?

Но Брюнхвальд не был беспечен, он поймал первого попавшегося на глаза солдата.

– Быстро найди генералу монаха-лекаря, он около пленных все время бывает.

Солдат кивнул и убежал.

А офицеры прошли к любимому шатру Волкова, тому, который он захватил в Фёренбурге, и сели в его тени.

– Идем на горцев? – сразу спросил Брюнхвальд.

– Да, верный человек мне писал, что эти мерзавцы наконец решились на войну. До того у них были дела, а тут вдруг нашли деньги. Стали собираться с силами, нанимают из соседних кантонов людей. Пора их вразумить.

– Ну что ж, пора так пора, – флегматично согласился капитан Пруфф. – Жаль только лагерь этот бросать, уже обжились в нем.

– Карл, я уезжаю в Ланн по делам, для нас всех важным, вас назначаю командиром войска.

– То для меня большая честь. – Полковник встал и поклонился.

– До конца завтрашнего дня все силы должны быть собраны тут, все ценности должны быть собраны тут, все пленные, – Волков сделал на этом ударение, – все мои пленные должны быть здесь. Максимилиан и Хайнквист отвечают за мое серебро, Рене отвечает за моих пленных, а вы, Карл, отвечаете за всех остальных. Послезавтра вы с обозом должны выйти на Бад-Тельц и Нойнсбург.

– Приложу все силы, чтобы оправдать ваше доверие.

– Капитан, – обратился Волков к Пруффу.

– Я понял, генерал, – отвечал тот. – Начну готовиться к большому походу, сегодня же велю кормить моих коней овсом и ячменем: пушки у нас тяжелы, путь у нас неблизкий.

– Это не все. Офицеры, видевшие вашу работу, отзывались о ней с большим уважением, – продолжал генерал.

Артиллерист расцвел и едва сдерживался, чтобы не заулыбаться от счастья после таких слов. А Волков продолжал:

– Они просили прикупить вам еще пушку, и я счел их просьбу разумной. Нам надобно выбрать еще одно орудие. Такое же сильное, как и наша полукартауна. Полагаюсь тут на ваш выбор. Думаю, в Ланне мы найдем то, что нужно.