Графиня Грандвелл (СИ)

Конунг Бродди с со своим отрядом отправился в сторону Рендлшира, убитых соратников они несли на носилках к берегам Темзы. По приказу Ульвара павших в бою воинов погребут там со всеми почестями, огромные насыпи-курганы будут напоминать рыжеволосому конунгу о том, что благодаря этим людям он также избежал смерти от голода в темнице своей крепости. Что ж, Бродди он вознаградит достойно, щедрый Ульвар не пожалеет серебра… И сейчас он молчаливо стоял за спиной графини Грандвелл, провожая Петера в последний путь.

«Держит путь в Вальхаллу или в христианский рай…» — размышлял мрачный конунг. — «Скорее всего именно в Вальхаллу, ведь он погиб на поле боя, как истинный воин…»

— Утешится в объятиях валькирий, — тихо молвила стоящая рядом Бирна, словно подтверждая мысли своего конунга.

Когда Ульвар удостоверился, что его племянники-близнецы в полном порядке, он со своим отрядом последовал за Бродди в сторону Рендлшира, а Бирне приказал возвращаться в родную крепость с женщинами и детьми. Сам конунг не стал их дожидаться, ведь на сборы требовалось время, он оставил несколько своих человек, чтоб сопроводили.

— Да я сама бы справилась, я же вела их в Грандвелл, — рявкнула воительница. — Воины твои устали, им бы поскорее до Рендлшира дойти…

— Ишь, заботливая какая, — буркнул конунг. — Пусть сопроводят, не помрут. Свой эль ещё успеют выпить…

Спорить с Ульваром было бесполезно, да и в свете последних событий он казался каким-то мрачным и даже сломленным.

— Бирна, мы с людьми Бродди отправимся в Данелаг, на земли Орма, — он пристально взглянул на воительницу, когда прощался с ней у ворот крепости Грандвелл. — Я оставлю там выжженную землю, все предатели будут казнены…

— Мой конунг, там ведь женщины и дети… — Бирна понизила голос, слегка побледнев от услышанного. Ульвар промолчал, лишь его серые глаза словно наливались кровью. Огненная ярость бурлила в сердце мужчины, от предателей не должно остаться и следа…

«Это всё проклятая змеюка Малинда, пусть гниёт во мраке Хельхейма… Ужалила нашего конунга в самое сердце…» — Бирна лишь вздохнула с горечью, молча взирая на удаляющихся от замковых ворот всадников-викингов.

А на территории самой крепости уже кипела работа, местные мастера и плотники чинили повреждённую крышу монастыря, Деми распорядилась убрать с площади мусор, которого слишком много накопилось за дни осады. Местные женщины с детьми возвращались в свои хижины, опустошённые людьми Орма. Повезло тем, у кого мужья выжили после битвы, да и ранее под Хольмом много людей Эрика полегло.

— Благо, Её Сиятельство снабдила нас харчами, так бы с голоду померли, — сетовала одна из вдов среди бредущей толпы женщин и детей.

— Так по весне много работы будет… И поля засеять, стрижка овец, да валяние шерсти… В ткацких мастерских также работы валом, без куска хлеба точно не останемся… Наша милостивая графиня не даст нам сгинуть, пусть Господь дарует ей здоровья, да пущай граф одужает, а то поговаривают, что Его Светлость при смерти… — молвила одна из селянок, приближаясь к своей хижине призамкового посёлка. — Благо хоть эти проклятые язычники не сожгли наши дома… не успели…

* * *

Катрин, оставив дочь на попечение Маргарет направлялась по замковой аллее в монастырь, ведь она обещала Вальтеру позаботиться и как раз пришло время сменить повязку да рану надо было обработать… Уотс чувствовала непонятное волнение, невольно осознавая, что ей не терпится встретиться вновь с этим суровым громилой. Какие-то безумные и шальные мысли посещали Катрин, которые она всячески гнала прочь, ведь негоже благочестивой женщине придаваться таким думам… Но ей вновь и вновь хотелось коснуться его кожи, что было неизбежно при перевязке.

Вальтер сидел на своей лежанке и о чём-то беседовал с северянами, скорее всего о делах военных.

— Твоя монахиня пожаловала, — хмыкнул кто-то из воинов, находящихся в зале монастыря. Помещение отапливалось с помощью печи, но воздух тут всё же был прохладным. Вошедшая Катрин невольно поёжилась, кутаясь в тёмную накидку-плащ.

Вальтер резко встал на ноги, а его серый взор словно полыхнул отблеском радости.

— Здравствуй, Катрин, — молвил мужчина хрипло и сдержанно, пристально разглядывая Уотс.

— Вашу рану нужно обработать и сменить повязку, я принесла мазь и жгуты, — женщина говорила спокойно и вежливо, как и было положено знатной особе. Она старалась не обращать внимание на хмыкающих и ухмыляющихся остальных воинов.

Вальтер молча и покорно стянул с себя чистую шерстяную рубаху, которую принесла Катрин, позаимствовав из гардероба Эрика. Она невольно засмотрелась на массивный торс мужчины, пестрящий шрамами.

«Зверь хищный, на медведя схож…» — данная мысль посетила женщину и когда Вальтер сел на лежанку, она принялась аккуратно снимать повязку, ведь рану следовало промыть и обработать.

— Какая ужасная рана, — пробормотала Катрин, принимаясь всё же за дело.

— Ты ещё ран не видала, женщина! — рявкнул один из нортумбрийцев со свойственным ему акцентом. — Могу свои показать… Могу и брюки снять, да кое чего ещё показать…