Графиня Кейт

— Госпожа Браун не умеет воспитывать детей, поэтому воображает себе, что непременно надо давать награду тому, кто скажет правду. Я даже хотела ей об этом сказать, но Мэри, боясь, что она обидится, закрыла мне ладонью рот. А потом все молодые, то есть Чарли, Сильвия, Эрмин и я, пили чай на лугу. Мэри пришлось сидеть со взрослыми, а нам было так весело! Там стояло большое старое лавровое дерево. Эрмин посадил нас с Сильвией между сучьями, будто в гнездо, мы были птенцы, и он нас кормил смородиной. Потом нам захотелось выучиться летать, мы начали махать юбками, запищали, а Чарли стал под деревом и начал его трясти. Ох и непросто нам было удержаться!

Леди Джейн завороженно смотрела на племянницу.

— Эрмин начал его за это стыдить, потом прогнал и побежал за ним по всему саду, так что мы сами уже слезли с дерева и пошли на пригорок. Зеленый такой пригорок, он прямо к реке спускался и весь был покрыт дерном. Понимаете, мягкий такой дерн. Я остановилась наверху, а тут вдруг Чарли потихоньку подкрался и говорит: «Я научу маленькую птичку летать!»

Да как толкнет меня! Я и полетела вниз кубарем, Сильвия даже подумала, что я сверну себе шею! Ну, разве это не весело?

— А река-то как же, душа моя? — испуганно спросила тетка.

— Ах, перед рекой было еще ровное место, на котором я и остановилась! После еще играли, изображали морских рыб. Река там мелкая, и на дне речные раки и большие жемчужные раковины. Мы сняли башмаки и чулки, Чарли с Эрмином засучили панталоны и барахтались в воде, — отлично! Я надеялась и в самом деле найти драгоценную жемчужину, но это, вы знаете, были простые раковины…

— Вы входили в реку?! И ваш двоюродный брат вам это позволял? — ужаснулась леди Джейн.

— Конечно, а что такого? На нас были наши старые голубые штиблеты. А потом, Мэри никогда ничего не запрещала, когда Эрмин смотрел за нами. Да мы даже оставались иногда одни, а Мэри с Эрмином в гостиной пели вдвоем, если только оттуда слышно было, что мы делаем. Когда встречусь с Эрмином, я непременно напомню ему слова их песни. А может быть, к тому времени я уже выучусь петь и даже пропою ему ее, это будет гораздо лучше!

Кейт наконец замолчала и задумалась над представляемой ею картиной: приедет Эрмин и в великолепной гостиной услышит сладкий голос своей любимой графини, сидящей за фортепиано и поющей песню, которая напоминает ей дни детства, проведенные в деревне.

Леди Джейн, сидя за работой, думала в это время о том ужасном вреде, который был нанесен бедному ребенку; о том, что Барбара не должна была быть с Кейт слишком строгой, учитывая, что девочка жила среди таких необразованных людей; о том, что они с сестрой, к счастью, забрали к себе Кейт прежде, чем та успела усвоить все привычки дурного общества.

Вскоре после этого разговора юной графине пришлось на деле показать пример своего обращения с мальчиками. Как-то в дождливое утро, торопясь в столовую к завтраку, девочка увидела вошедшего вслед за тетками незнакомого джентльмена приятной наружности в сопровождении мальчика почти одних с ней лет.

— Это наша племянница! — сказала леди Барбара. — Кэтрин! Подойдите и поговорите с лордом Лапоэром.

Кейт понравился взгляд гостя и манера, с которой он протянул ей руку, но, предчувствуя, что осуждения за неуклюжий поклон ей все-таки не миновать, она сконфузилась, подала свою руку, не отделяя локтя от талии, и, нагнув голову на сторону, прошептала вместо «здравствуйте» только «сьте»; по крайней мере, остального разобрать было нельзя. Но что-то ободряющее почувствовали ее тонкие маленькие пальцы при прикосновении сильной мужской ладони. А пожатие руки сына лорда показалось Кейт чем-то вроде угощения. Несмотря на то, что новые знакомые не успели еще обменяться ни единым словом, ощущение, испытанное Кейт от прикосновения детской руки, было похоже на то чувство, которое охватывает человека при встрече с земляком на чужой стороне.

Кейт узнала, что мальчика звали Эрнест, что отец привез его для помещения в школу и заехал к ним только по каким-то делам, касающимся теток. Девочка прислушивалась к словам лорда Лапоэра, который ей понравился и который, казалось ей, непременно будет большим ее другом.

Тот рассказывал о Джайлзе (ее дяде, полковнике в Индии). Девочка узнала, что Энтони, старший сын дяди, офицер полка, которым дядя командовал, никак не мог оправиться от полученной им на войне раны. И что если ему не станет лучше в Шимле[8], куда его увезла мать, то отец привезет его на родину, в Англию. Но это, по мнению всех родных, будет крайне неблагоразумным, ибо полковник будет вынужден тогда оставить службу, не дождавшись повышения. Но дядя Джайлз все-таки принял такое решение, потому что сын у него остался один, другого он потерял в сражении, а две или три дочери его родились и умерли в Индии.