Графиня Кейт

Сердце Кейт запрыгало от радости при известии о том, что у нее будет наконец компания для игр. Сунув драгоценные деньги в карман, она побежала наверх, и, когда Эрнест поднялся по лестнице, дверь гостиной уже была ею распахнута настежь.

Лорд Лапоэр и леди Барбара завалили весь стол бумагами, леди Джейн подсела к ним, а дети остались за тяжелой красной шторой, разделявшей комнаты. Сначала там царила глубокая тишина, потом послышалось легкое хихиканье, затем тихий разговор и, наконец, едва сдерживаемые взрывы хохота.

Леди Барбара начала проявлять некоторое волнение и хотела даже посмотреть, чем заняты дети.

— Нет, нет, — остановил ее лорд Лапоэр, — оставьте ее в покое. Боюсь, бедной девочке нечасто выпадает возможность разоткровенничаться. Я еще повеселю ее, когда мы в следующий раз все соберемся в Лондоне!

Взрывы хохота между тем старательно удерживались, и только изредка из-за шторы доносился какой-нибудь звук или вскрик.

Из всего этого можно было заключить, что Кейт и Эрнест вполне подружились. Они уже поведали друг другу о своих любимых играх, Кейт рассказала своему новому приятелю о Вардурах, расспросила и о его братьях и сестрах. Девочка пришла в восторг, узнав, что Аделаида, сестра мальчика, любит лазить по деревьям и что, когда Кейт будет гостить у них в доме, Эрнест выучит ее ездить верхом.

Потом дети начали придумывать игру, которая была бы возможна в их нынешнем положении. Сначала они бегали вокруг стола, потом стали ловить друг друга, и понемногу это последнее превратилось в увлекательную охоту за диким индейцем. Однако когда зонт тети Джейн уже был превращен в смертельное оружие, кринолин индейца повалил два стула и этот индеец вовремя догадался сдержать свой воинственный крик, Кейт пожаловалась на то, что играть здесь невозможно, и предложила отправиться на лестницу.

Эрнест охотно с ней согласился, прибавив, что дома у них есть большая галерея со статуями и что лучше нее в мире нет места, чтобы бегать и шуметь.

— Ах, как я хотела бы там побывать! — воскликнула Кейт, усаживаясь на перила лестницы, которая в ходе игры была объявлена ее домом. — Вот бы мне увидеть статую!

— Статую? Да тебе, я думаю, всякий день приходится их видеть.

— О, я же не о тех больших статуях, которые стоят на улице или в парке! Эти уродины изображают Ахиллеса, поднимающего кверху щит, точно зонтик! Нет, я бы хотела видеть произведение великого ваятеля Джулио Романо[9]!

— Но он не был ваятелем!

— Нет, был! Разве не он сделал… как ее звали?.. Гермиону! По крайней мере, у Шекспира сказано, что он!

— У Шекспира? Так ты видела «Зимнюю сказку»[10] на сцене?

— Нет, папа… то есть дядя Вардур читал нам ее в прошлом году на Рождество.

— А я видел ее в театре. Мы с Альфредом ходили туда прошлой весной с гувернером.

— Ах, пожалуйста, давай представлять ее! Посмотри, вот тут на стене прибит маленький кронштейн, мне всегда хотелось стать на него и изображать, как Гермиону, которую муж уже считает умершей, показывают ему в виде статуи работы Джулио Романо.

А когда он начинает сожалеть о том, что приказал умертвить бедняжку, она вдруг спускается с пьедестала под звуки музыки. Вон там стоит маленький орган, мы его заведем, и это будет наша музыка.

— Хорошо, тогда я буду лев или медведь, растерзавший придворного, которому поручено было умертвить дочку Гермионы Пердиту, а он вместо этого отвез ее на остров.

— Да, да, отлично! А я буду придворный! Только прежде нужно сделать из подушек люльку для Пердиты.

— А где будет Богемия?

— В зале! А ковер на лестнице будет море, потому что оттуда тетки не услышат рычания льва и медведя!

Предосторожности эти не были лишними. Рев льва и ворчание медведя, как и пронзительный крик придворного хоть и долетали до гостиной, но в довольно приглушенном виде и не производили на взрослых сильного впечатления.

Но когда леди Джейн подписывала какую-то деловую бумагу, из-за занавески раздался громкий крик:

— Ай! Ай! Он подламывается, трещит! Сними меня, Эрнест! Помоги, скорее! Ой!

Затем что-то рухнуло на пол, заставив леди Джейн так вздрогнуть, что перо выпало из ее рук.

Вколоченная в штукатурку маленькая дощечка красного дерева служила лишь для того, чтобы ставить на нее лампу, но никак не годилась в качестве пьедестала для молоденькой леди. Как только стул, с помощью которого Кейт забралась на эту конструкцию, был отодвинут, дощечка начала отделяться от стены. Спрыгнуть девочке было некуда: внизу находилась лестница.

Эрнест, смеясь над глупым, как ему казалось, страхом девочки, преспокойно продолжал заводить орган. Тут дощечка вдруг переломилась, и Гермиона, так и не дождавшись аккомпанемента нежной музыки, спустилась вниз даже слишком быстро!

Когда лорд Лапоэр и леди Барбара выбежали из гостиной, их изумленным взорам предстали только две ноги, болтавшиеся над перилами, да изумленный Эрнест, который не знал, смеяться ему или плакать.

Лорд подхватил Кейт на руки, сел с ней на ступеньки и начал ощупывать ее. Юная графиня всхлипывала от страха и боли.

Мужчина строго посмотрел на сына:

— Не ты ли, друг мой, стал причиной этого несчастья?