Графиня Монте Карло

Виолетта с Жердяем скромненько развалились на тахте и курили, сбрасывая пепел в бронзовую чернильницу, доставшуюся Ане от Сергея Сергеевича. Чернильница была круглой и с барельефом — гончие собаки гнались за лисичкой.

Один из милиционеров выдвигал книги на стеллаже, но делал это лениво, даже не заглядывая внутрь полки — просто выдвигал и вставлял обратно: все, что было нужно, уже найдено. Старуха, усевшись за письменный стол, строчила заявление, а милицейский сержант, стоя рядом, от нечего делать следил за этим.

— Не сутянер, а сутенер, — подсказал он и посмотрел на старшего, — ведь правда, товарищ майор?

— Что? — не понял отвлекшийся Григоров.

— Она пишет, что гражданка из восемнадцатой квартиры нарушает нормы социалистического общежития вместе со своими сутенерами.

— Пусть пишет, что хочет, — отмахнулся майор, — у гражданки Шептало и так статей выше крыши.

Вскоре вернулся взмокший от усердия помощник Григорова. Он кивнул головой начальнику, и тот, взяв пачку долларов, объявил собравшимся:

— Предварительной экспертизой установлено, что доллары фальшивые, изготовленные предположительно на цветном ксероксе…

— Фирмы «Canon», — подсказал помощник.

Майор сурово взглянул на него и приказал:

— Капитан, пиши протокол!

Аня пошла на кухню готовить ужин, а помощник Григорова громко шепнул сержанту:

— Присмотри за ней, чтобы не сбежала.

Не было ни страха, ни волнения, хотя ощущение было такое, будто опасность ходит где-то рядом, но Ане было наплевать на нее — она ни в чем не виновата, и все это очень быстро выяснится. Понятно, кто вызвал милицию, но разве можно доверять Виолетте, ее мужу и Жердяю. Ее вызовут, она даст показания — свидетелей у обвинения никаких: доллары не могут быть фальшивыми, Оленька подтвердит, что их дала именно она, на коробочке с марихуаной нет отпечатков пальцев, кроме отпечатков Виолетты. Следователь разберется и закроет дело. Аня накормила маму и осталась с ней рядом.

— Что теперь будет? — спросила Любовь Петровна.

— Ничего не будет, — успокоила ее дочь, — полная чушь, даже милиционеры это понимают.

Но они не понимали, как выяснилось. Вскоре треснутая дверь приотворилась и в щель просунулась голова григоровского помощника.

— Гражданка Шептало, пройдите в свою комнату ознакомиться с протоколом и подписать.

Аня поднялась со стула, сказала маме, что сейчас вернется, вошла в задымленную собственную комнату, взяла протянутые ей милиционером несколько листов бумаги, прочитала написанную корявым почерком всю чушь про обнаруженные у нее наркотики и фальшивые доллары, подписала каждый лист, а на последнем добавила: «Наркотики в доме не хранила, доллары, изъятые у меня, были настоящие, взяты в долг у подруги для размена квартиры». Поставила подпись и дату.

— Гражданка Шептало, на основании статей Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, а также результатов проведенного у Вас обыска, в связи с серьезностью предъявленных Вам обвинений мы должны задержать Вас. В течение трех суток прокуратурой будет вынесено постановление об избрании Вам меры пресечения: содержание под стражей или подписка о невыезде…

— Она еще моего мужа искалечила, — крикнула Виолетта.

— Уголовное дело по применению к гражданину Кирпоносову тяжких телесных повреждений уже возбуждено, — объяснил Григоров, — несомненно, ей придется ответить и за это.

— Начальник, — спросил с тахты повеселевший Жердяй, — а сколько ей светит?

— Это уж суд решит, — ответил Григоров, — думаю, по совокупности статей, лет десять, не меньше.

— Анечка! — закричала Любовь Петровна, бросилась к дочери, отталкивая милиционеров, и упала, потеряв сознание, на руки подхватившей ее дочери.

Преступницу через заднюю дверь запихнули в милицейский «уазик». Здесь было тесно, от всего салона ее отгораживала лишь металлическая сетка, но зато было хорошо слышно, о чем говорили другие пассажиры.

— Товарищ майор, — обратился помощник к Григорову, — говорят, что Вас в городское управление забирают и еще одну звезду присвоили.

— Представление на подполковника действительно отправлено в управление кадров, а что касается перевода, то это еще под вопросом.

— Ну теперь-то точно пойдете на повышение, — хихикнул помощник, а потом добавил: — если Вам в городском управлении понадобятся верные люди, не забывайте обо мне.

И он похлопал себя по карману.

Когда Аню выводили из квартиры, она вырывалась и даже пыталась сесть на пол, повторяя:

— Маме плохо, я вызову «Скорую», а потом Вы меня заберете. Я прошу Вас, вызовите «Скорую», ну пожалуйста!..

Но Григоров лично дернул ее за руку и толкнул к выходу:

— Ничего с твоей мамашей не случится. Пусть привыкает к тому, что ее дочь преступница.