Графиня Монте-Кристо

— Бедняжка! Возможно, сегодня ночью тебе придется пожертвовать жизнью ради нас. Возможно, я никогда больше не увижу Октава. Передай же ему по крайней мере этот символ моей любви, — и, заключив юношу в объятия, она нежно поцеловала его в лоб.

ГЛАВА VII Нуармонские болота

Через несколько минут Жозеф, надев высокие резиновые сапоги, рассказал Розе обо всем, что ему удалось увидеть и услышать.

Биасон тем временем находился на пороге смерти. Внезапно в тиши комнаты раздался его голос, певший печальную балладу. Роза и Жозеф, прислушиваясь, подняли светловолосые головы.

— Старик грезит перед смертью, — заметил Жозеф.

— Говорят, что слова умирающего предсказывают будущее, — вздрогнув ответила Роза.

Голос замолчал.

— Внимательно наблюдай за всем, Роза, — произнес Жозеф, — теперь ты единственная во всем замке, на кого может положиться графиня. Кто знает, что предпримут ее враги за то время, что уйдет у меня на поиски господина Октава?

Тонкие ноги Биасона судорожно задергались под старым одеялом.

— Ранкон умирает! Ранкон мертв! — громко простонал он.

С этими словами он резко приподнялся на своем убогом ложе, дико вращая выкатившимися из орбит глазами, которые вслед за этим внезапно остановились, и старик, вытянувшись, снова опустился на набитый соломой матрас.

Со двора донесся еще более печальный и зловещий вой Нуаро.

Роза, дрожа от ужаса, схватила Жозефа за руку.

— Со стариком все кончено, — тихо прошептала она.

— Еще нет, но долго он не протянет, — отозвался Жозеф. — Бедняга Биасон! Он так меня любил.

Смахнув набежавшую слезу, он печально добавил:

— Знаешь ли Роза, в жизни человека бывают часы, по значению равные целым годам. Когда умрет этот человек, у Ранконов останется лишь два друга — ты да я. Вчера я был еще ребенком, но сегодня стал мужчиной. Пусть мы слабы, дорогая Роза, а враги сильны и могущественны, но чутье подсказывает мне, что нам удастся спасти господина Октава и графиню.

С этими словами Жозеф, склонившись над Биасоном, нежно поцеловал его в лоб.

Окинув юношу неподвижным взглядом, старик безуспешно пытался что-то сказать, но губы его шевелились, не произнося ни звука.

Наконец ему удалось указать слабой рукой на подушку, где покоилась его голова.

Жозеф приподнял ее и старик чуть заметно кивнул, выражая свое одобрение. Из-под подушки юноша вытащил потертый кошелек, в котором оказалось двенадцать золотых монет, и положил его на постель, но глаза умирающего так сердито сверкнули, что Жозеф снова поспешно убрал кошелек.

— Что мне с ним делать, папаша Биасон? — растерянно спросил он.

Старик безуспешно попытался ответить, но не смог произнести ни слова.

— Это для него? — тихо осведомилась Роза.

— Да, да, да, — трижды кивнул головою старик.

Поскольку Жозеф все же медлил взять себе кошелек, Биасон издал такой повелительный стон, что юноша вынужден был подчиниться.

Старик по-прежнему сжимал руку Жозефа, и Роза заметила, что умирающий хочет сказать что-то еще, но язык никак не повинуется ему.

— Вам нужно что-нибудь еще, папаша Биасон? — спросила она наконец.

— Да, — молча кивнул он.

— Вы хотите распорядиться о заупокойных мессах?

Умирающий снова кивнул, а затем покачал головой, как бы желая сказать что это еще не все.

На этот раз о его желании догадался Жозеф.

— Вы имеете в виду сокровища? — быстро спросил он.

Старик утвердительно кивнул.

— Я займусь этим через несколько дней, — попытался успокоить его Жозеф.

— Нет, нет, нет, — энергично замотал головой Биасон.

— Значит, я должен сделать это как можно скорее? Завтра? Может быть, уже сегодня?

Взгляд умирающего, казалось, говорил:

— Если ты не сделаешь это сегодня же, то я навеки прокляну тебя!

Догадавшись о значении этого взгляда, Жозеф проговорил, указывая на висевшее на стене распятие:

— Как только мне удастся найти господина Октава, я тотчас вернусь в Ранкон, чтобы выполнить вашу волю; это так же верно, как то, что я христианин.

Услышав эти слова, Биасон выпустил руку юноши, как бы желая сказать:

— Пора приниматься за дело, сын мой!

Бесшумно выйдя во двор и скользнув вдоль ограды, Жозеф поспешно направился к тому месту, где он обычно перелезал через стену.

Шампион и Матифо тоже не теряли времени даром.

Обнаружив в саду следы, они пришли к мнению, что кому-то удалось подслушать Шампиона.

Неизвестный никак не мог скрыться через сад. Уйти он мог либо через двор, либо проскользнув по берегу пруда. Первый способ был маловероятен, поскольку все двери и ворота были тщательно заперты. Что касается второго пути, то лодка была по-прежнему привязана к причалу и за ней вел наблюдение доктор Туанон.

Шпион, следовательно, продолжал прятаться где-то в замке — либо в каком-нибудь сарае, либо во флигеле для прислуги.

— Наш шпион, — решительно заметил Матифо, — без всякого сомнения живет в замке и днем мы без труда сможем разоблачить его. Если бы это был чужой человек, то он сразу же попытался бы выбраться отсюда и в таком случае мы бы его, конечно, заметили.

Сказав это, он тщательно запер все двери и калитки между двором и садом.