Графиня Потоцкая. Мемуары. 1794—1820

Тщетно пыталась я выведать эти тайны у свекра: он только смеялся надо мной и по-прежнему оставался непроницаемым, что меня очень огорчало. Вдруг я стала замечать, что он, прежде такой разговорчивый и общительный, сделался озабочен, тревожен и рассеян, часто опаздывал к обеду, а иногда даже и совсем не являлся. По-видимому, моя свекровь знала причину его отлучек, потому что ничуть не беспокоилась, но молчала. Я стала расспрашивать мужа. От него тоже не укрылась озабоченность отца, но он уверил меня, что совсем не знает ее причины.

Так прошло некоторое время, а любопытство мое все возрастало. Наконец в один прекрасный день свекровь по секрету сообщила, что по случаю приезда одного знаменитого иллюмината происходят тайные собрания, которыми с каждым днем все более и более увлекается мой свекор, и что она боится, как бы эти собрания не были раскрыты. Она велела мне строго хранить эту тайну и взяла с меня обещание ничего не говорить мужу, чтобы не возбуждать в нем беспокойства. Я не буду здесь разбирать, хорошо она поступила или дурно, заставив меня иметь тайны от мужа. Вопрос щекотливый, но, признаюсь, мне стоило большого труда не сказать ему ничего о том, что меня исключительно тогда занимало.

Обладая слабым здоровьем, мой свекор должен был вести очень размеренную жизнь, поэтому ежедневно, приблизительно в одно и то же время, совершал прогулку в закрытой карете. Я часто его сопровождала, потому что в моем положении необходимо было движение, а время года не позволяло совершать пешие прогулки. Однажды утром, когда мы уехали дальше обычного, свекор показался мне более молчаливым и задумчивым, чем всегда. Я не вытерпела и спросила его, куда он хочет меня повезти.

После нескольких незначительных слов он заметил как бы в невольном порыве воодушевления:

– Если бы вы не были так молоды и если бы я был уверен, что вы сохраните все в тайне, я открыл бы вам необычайные вещи!

Чего же еще надо было! Я просила, умоляла, клялась, и наконец он сказал, что иллюминат, знакомый с тайными науками, скрывается в одном из городских предместий.

– Во время путешествий по разным странам я повидал их немало, но ничего подобного мне не приходилось встречать до сих пор, – прибавил он.

Он сообщил мне затем, что несколько человек – все образованные люди (я их знала) – каждый вечер сходятся тайно слушать и смотреть такие необыкновенные вещи, которые, если их описать, покажутся совершенно невероятными.

Я слушала с таким жадным вниманием, что совсем не заметила, как мы приехали домой. С этого дня у меня появился новый предмет для размышлений и мечтаний.

На другой день тайна немного прояснилась. Я узнала, что при помощи денежного пожертвования[16] могу надеяться если не познакомиться со всеми чудесами, доступными лишь посвященным, то хотя бы получить разрешение переступить порог святилища. Это было даже больше того, о чем я смела мечтать: мои скромные желания ограничивались лишь тем, чтобы иметь возможность услышать что-нибудь о чудесах. Обрадованная, я побежала за деньгами, которые скопила, получив лишь полуобещание, так как сначала нужно было передать иллюминату пожертвование, которое он передаст уже от себя, и только потом получить согласие на мое испытание.

На эти предварительные переговоры ушло несколько дней, которые показались мне вечностью. Наконец свекор заявил, что меня разрешено привести, но лишь под его ответственность, что пожертвование принято и теперь я услышу и увижу то, что слышали и видели немногие. При этом известии мной овладел такой неистовый порыв радости, что свекор даже испугался. Сейчас, вспоминая пережитые волнения, я удивляюсь, как это не повредило моему здоровью.

Было условлено, что в день, назначенный для испытания, мы отправимся во французский театр, где в определенный час свекор незаметно подаст мне знак, а я, пожаловавшись на жару, отправлюсь в его сопровождении домой. При этом он посоветовал захватить с собой вуаль, так как знатная дама при любом тайном посещении не должна рисковать быть узнанной.

Все произошло, как было условлено.

В ту минуту, когда мы садились в карету, я заметила, что фонари не зажжены, а слуги без ливрей.

– Это непременное условие, – сказал свекор. – Я думаю, это вас не испугает.

И я утверждаю, что ничто не поколебало бы тогда моего мужества, так как я была в очень возбужденном состоянии.

Карета катилась страшно быстро. Таким образом мы проехали довольно значительное расстояние. Было очень холодно, окна кареты были опущены, и я не знала, по каким улицам мы едем.

Свекор сказал кучеру, чтобы он ехал туда, куда он ездит каждый вечер.

Вдруг я почувствовала, что мостовая кончилась и мы едем по мягкой дороге.

– Значит, это за городом? – спросила я.

– Ну да, конечно, ведь этот человек вынужден скрываться. Если его найдут, то немедленно арестуют. Помните же, малейшая неосторожность с вашей стороны – и нас ждет неминуемая гибель.

– О, – воскликнула я, – как бессмысленно поступают власти, преследуя так науку!