Графиня Потоцкая. Мемуары. 1794—1820

В таком состоянии, совершенно безучастная ко всему, она присутствовала на празднествах, устроенных по случаю ее бракосочетания. Она беспрекословно исполняла роль, возложенную на нее ее повелителем, и, как заведенная машина, следовала за великим князем, не глядя на него. Она сидела молча, не двигаясь, и только по приказу супруга подавала безжизненную руку склонявшемуся перед ней кавалеру, медленно вставала со своего кресла, не говоря ни слова, делала несколько па полонеза и снова машинально занимала заранее указанное ей место.

Великий князь делал вид, что ничего не замечает, но был сумрачен и не скрывал своего недовольства. Казалось, этот брак, ради которого Константин пожертвовал правом на престол и который вызвал столько пререканий, ничего, кроме горя, не принес супругам.

В это время в Варшаву прибыл император, чтобы присутствовать при открытии сейма. От него не укрылся разлад, царивший между супругами, но он не мог уловить сразу его причину. Великий князь и его жена имели совершенно непроницаемый вид, что же касается госпожи Вейс, то, искушенная в тонкостях своей прежней профессии, она отлично сумела скрыть свои непрерывавшиеся отношения с великим князем. Совершенно неожиданное обстоятельство раскрыло тайну.

Император, желая доставить удовольствие своей belle-soeur и видя, что у нее нет клавикордов, прислал ей самый лучший инструмент, какой только нашелся в Варшаве. В один из утренних визитов, которые великий князь любил особенно, госпожа Вейс, сумевшая проникнуть в будуар княгини, не без удивления заметила там великолепные клавикорды. Вообразив, что этот подарок сделан не кем иным, как самим великим князем, она устроила ему сцену ревности и, желая показать свою силу великой княгине, которую беспрестанно оскорбляла, имела дерзость потребовать эти клавикорды себе.

Княгиня ответила гордым отказом. Произошла бурная сцена, но после энергичного отпора, к которому Константин совершенно не привык, княгине все же пришлось уступить, и чудесный инструмент с этого дня сделался украшением салона госпожи Вейс.

Случай, часто обнаруживающий самые сокровенные тайны, помог и здесь. Александр почти каждый день обедал у брата в Бельведере. Однажды после обеда он предложил невестке пройти в ее будуар и доставить ему удовольствие игрой на клавикордах. Неизвестно, кто из супругов был более смущен этим предложением, но, как бы то ни было, великий князь решил обратить все в шутку, между тем как его жена, не говоря ни слова, залилась слезами.

С этого момента подозрения Александра обратились в уверенность. Он не хотел соглашаться на развод Константина с первой женой[48] и на его второй брак с Жанной, но, чтобы удалить Константина от трона, уступил, думая этим устроить его счастье. И теперь, не сомневаясь более в причине разлада между супругами, он приказал выслать госпожу Вейс из города. Между супругами тотчас установилось полное согласие, княгиня ожила, страдания, так сильно ее старившие, не оставили у нее на лице никаких следов, а привязанность Константина к ней стала расти с каждым днем.

Александр, которому княгиня оказалась обязана столь внезапной переменой в своей судьбе, пошел еще дальше. Не желая из уважения к своей матери предоставлять своей belle-soeur титул великой княгини, принадлежащий только принцам и принцессам крови, он пожаловал ей княжество Лович, название которого она присоединила к своему титулу.

Эпилог

Здесь кончаются мои записки. Беспрерывно возрастающие бедствия моей родины и мои личные несчастья отняли у меня не только желание, но и возможность заниматься своими воспоминаниями. Мне претит обвинять других и оправдывать себя.

Кроме того, «Исповедь Руссо», которую я прочитала намного позже того, как начала писать свои воспоминания, послужила мне уроком. Несмотря на свой бесспорный талант и удивительный стиль, Руссо допускал много болтовни. В своем чрезмерном тщеславии он причислил себя к людям, которым, по его мнению, разрешается распущенность по отношению к потомкам, между тем как сами они редко бывают снисходительны к тем, кто хочет заинтересовать их.

Странное и тяжелое чувство испытываешь, когда после долгой жизни внимательно оглядываешься вокруг себя! Сколько событий, казавшихся нам важными, преданы забвению! Сколько померкнувших честолюбий, разрушенных надежд, охлажденных восторгов, исчезнувших сожалений!.. Сколько страстей, казавшихся раньше непреодолимыми, разрушено раньше времени! Сколько значения придавалось мелким интересам и ребяческим самолюбиям, исчезнувшим без следа! Сколько людей исчезло – одни скошены преждевременно безжалостной рукой смерти, другие – пройдя длинный и тяжелый путь! Сколько поступков, сколько имен, которые, казалось, заслуживали бессмертия, исчезли во всепоглощающей бездне, в то время как люди менее достойные выделились и оставили после себя воспоминания только потому, что принимали участие в великих событиях…