Графоманка

Как ни старалась тишина быть зловещей, а подогретая вином Лера смело, но не совсем твёрдо, нарушала ее цокотом каблуков по паркету. Приключений, однако, нигде не наблюдалось. Не было их ни в спортзале, ни в кабинете. Лера села на ступеньки между вторым и третим этажом. Закрыла уши ладонями, глаза закрыла - так было легче сконцентрироваться  на какой-нибудь умной мысли и попытаться вплести в сюжет интригу. Что дальше? Она напилась, конечно, но ведь не настолько, чтобы в край попутать берега и предложить себя Графу? И вообще, с чего вдруг? Невинность же не туфли - не трёт, не жмёт, не снашивается. С другой стороны, и сакрального смысла в ее хранении до гробовой доски тоже не было. К институту брака Новодворская относилась с тем же мрачным пренебрежением, что и к феодально-патриархальной традиции вывешивать простыни после первой брачной ночи, до сих пор жившей в некоторых уголках необъятной родины и кое-где за ее пределами. В конце концов, понятие девственности отсутствует в медицине и представляет собой лишь социально-культурную и религиозную концепцию, которая никогда не являлась для нонконформистки Новодворской основой системы ценностей. Да и для Графа, впрочем, тоже. Его ж не невинность ее привлекает, а «неопытность потенциально страстной скромницы». Извращенец, херов! Но харизматичный, конечно, чего лукавить. Одним своим пронизывающим взглядом глубоко посаженных глаз он мог брать самые непокорные бастионы. Veni, vidi, vici - это как раз про него. Тем паче его заводит ее строптивость.

В нетрезвых размышлениях  намечался конфликт двух мнений. Лерина внутренняя женщина сгорала от любопытства и трепетала от одной только мысли поддаться искушению. Личность не хотела признавать, что уже несёт невосполнимые потери в сражении с этой дурой.

И чего он в ней нашёл? Лера попыталась представить, как выглядит со стороны, сидящая на ступеньках в идиотском прикиде. Ну дура дурой же! И ума алкоголь не добавлял. Враки это все про истину.

Она отстыковала ладони от ушей и разлепила веки. И сразу же уперлась взглядом в натянутую в области паха серую ткань брюк.

Граф стоял перед ней, источая сразу и угрозу и страшный магнетизм. Мужчина этот при свете дня еще был терпим, а ночью становился всегда  крупней и на вид агрессивней.

- О-о-о! Доброй ночи, ваше буржуйство, -  Лере огромного труда стоило одновременно сдерживать ударную импровизацию челюстей и смотреть страху в глаза. Но раз уж решилась на спектакль, будь добра - держись сценария.

- Ну, костюм мне твой нравится, - проигнорировав приветствие, он одобрительно оглядел свою рубашку на Лере. - А вот по какому поводу вечеринка? Ты где накидалась?

- А… где накидалась, там уже нет… - как можно разнузданней ответила она, давясь бешеным пульсом.

Лера хотела поднять зад со ступеньки, чтобы уравнять их положения в пространстве, но оказалось, что алкоголь бьет в первую очередь по ногам и только потом - по печени. Не удержалась Новодворская и плюхнулась обратно на лестницу. Больно, между прочим.

Лицо Графа стало пасмурным, как перед грозой и Лера начала корить себя за то, что затеяла весь этот балаган. Однако, здравая мысль всегда опаздывает.

- Фи, Граф, где ваши манеры? Вас матушка разве не учила, что воспитанный аристократ должен подать даме руку в сложной ситуации? Или она из «наших»? - на слове «наших» Лера хотела иронично усмехнуться, но она уже плохо владела мимикой. Получилось не очень иронично.

Радужки  Графа затянулись грозовыми тучами. Он пошевелил нижней челюстью и вытащил руки из карманов. Поставил правую ногу в идеальном ботинке на ступеньку выше, упёрся локтем в  колено. Навис над Лерой, как персонаж античной живописи, только одетый.

- Нет, не учила, - голос его треснул. - Матушку я свою помню пьяной. В перерывах между запоями она отрыгивала детей в детский дом, пока не сгорела, уснув с зажженной  сигаретой.

У Леры заледенел желудок. Фраза Графа придавила ее своей болью и ненавистью, а сам он смотрел на неё людоедом, будто не просто вожделел, но не прочь был и перекусить. Пополам. В глазах потемнело  еще до того, как его стальные пальцы сжали ее шею. Граф потянул Леру вверх, не выпуская горла из лапы. Про манеры напоминать было лишним, конечно. Мужчина убедился, что Лера достаточно твёрдо стоит на ногах, чтобы не свалиться с лестницы вниз, и отпустил. Вот это было очень страшно. Даже в каком-то роде, отрезвляюще.

- Что за представление? - холодно поинтересовалось каменное изваяние.

От его тона захотелось уменьшиться до размера ядра атома. Лера даже пожалела, что когда-то ее родители встретились. И вот этому животному она уже готова была уступить? Пусть только в мыслях… но всё же…

- Хотела вернуть, Граф, ваш мундир. Вас, наверное, никто без него не узнает? - Лера понимала, что это не самая лучшая тактика ведения переговоров с человеком, который искрил, как оголенный провод под напряжением. Но это Анжуйское и Д’Артаньяна чуть не угробило.

- Ну давай, возвращай, - губы Графа скривились в усмешке, глаза при этом не потеплели ни на цельсий, а Лера перестала отличать страх от возбуждения.